К тому же за этот год Василий успел узнать герцога, потому и подозревал, что только-только поднявшийся на ноги Рит окажется категорически против советов и обсуждений и всеми силами постарается потянуть кота… в смысле пса за хвост — Василий поправил самого себя, вспомнив об отношении лирийцев к кошкам. А значит, он мог позволить себе немного постоять на аккуратном балкончике, охватывающем часть башни полукругом.

Почему-то вспоминалось его короткое путешествие домой, словно в голове Василия медленно прокручивалась запись того дня, когда он позвал проводника.

Уже через неделю после праздника Начала, проснувшись до рассвета, он вышел из гостеприимного дома герцога с твердым намерением попытать счастья. По правде говоря, было Василию в тот момент немного страшновато. Самую чуточку. Безусловно, навестить дочку хотелось: сказать, что с ним все в порядке, чтобы она не волновалась, не искала, не плакала по нему… Еще раз напомнить, как он ее любит, и рассказать, что не зря Юлия в детстве так увлекалась книжками про эльфов и мечтала о параллельных мирах — вот они, пожалуйста: с магией, драконами, принцами, злобными творцами и всяческими неприятностями…

Да, навестить дочь было необходимо. И в то же время Василий боялся, что проводник не вернет его обратно, оставив хоть и на родной, но осточертевшей и бесперспективной Земле. Именно поэтому, бредя по улице и заглядывая в глаза прохожим, иномирец не решался подходить к кому-нибудь из них и кликать проводника. Ему совсем не хотелось покидать такой уютный и замечательный мир, где он совершенно невзначай — из-за слепого случая и глупого совпадения — обрел столько всего. Ну надо же! — поражался Василий: больше полувека отмерил, казалось бы оставив позади все самое лучшее, и неожиданно понял, что на самом деле все только начиналось, и он наконец узнал, что такое настоящая жизнь — когда дышится полной грудью, а на душе тепло-тепло.

И именно на этих мыслях Василий шагнул к молоденькому стражнику и тихо позвал. Безусый мальчишка, всего как две недели допущенный к патрулированию улиц, даже удивиться не успел, когда прямо из воздуха рядом с иномирцем появился слепой музыкант.

Василия проводник поприветствовал очень сердечно, чем даже смутил его. Оказалось, немногие из иномирян все-таки решались обратиться к услугам подобных существ — трусили, мол, заведут куда-нибудь и оставят гнить. А вспоминали, только если попадали в западни, из которых лишь один выход — на тот свет.

— Таких, бывало, заводили, — честно признался слепец, так и не назвавший своего имени. — Но не волнуйся, я обязательно верну тебя в этот чудный мир, как только ты наговоришься с дочерью. Только позови… — улыбнулся он.

Не спрашивая разрешения, проводник дотронулся холодными, неестественно длинными пальцами до лба Василия, и не успел тот моргнуть, как очутился в комнате своей дочки — Юленьки.

Молодая женщина что-то оживленно печатала за компьютером, сидя к нему спиной. Бойкое щелканье клавиш и привычный запах кофе, к которому Юлия испытывала безмерную любовь, книжные шкафы, забитые до отказа томами в ярких обложках, — все это было так привычно и уютно, что Василий несколько секунд просто старался запомнить каждую деталь. Но растянуть мгновение не получилось — женщина, словно почувствовав взгляд отца, резко развернулась на протяжно скрипнувшем кресле.

— М-дя… — только и сказала женщина, склонив голову набок и с удивлением рассматривая неожиданно нашедшегося папу. — Трава цвела и колосилась… Каким ветром?

Василий никогда не одобрял подобных выражений, в большей части которых вообще не видел какого-либо смысла. Пусть молодежь такое говорит, если не умеет языком пользоваться. А взрослому, образованному человеку — не пристало. Но чувство юмора у Юлии было странным, не говоря уж о пристрастиях и интересах, и с учетом, что они не мешали ее работе и жизни, с ними можно было мириться.

— Попутным, — улыбнулся он. — Но я ненадолго.

Рассказ получился скомканным. Не удавалось Василию подбирать нужные слова, чтобы описать красоту Лирии и его приключения в компании новых друзей, но он старался. Дочь слушала внимательно и мечтательно улыбалась; не перебивала — только изредка на особо интересных моментах вздыхала, жалея, что сама не попала в сказку.

— А мне нельзя как-нибудь к тебе перебраться? — когда рассказ был окончен, тихо спросила она, ничего более не уточняя. Юлия поверила отцу сразу и безоговорочно. Уже одно его исчезновение и появление из ниоткуда оказалось лучшим доказательством. Заодно теперь становилось понятно, о чем говорил перепуганный до смерти друг Василия, когда она пыталась выяснить, куда пропал папа.

— Нет, увы. — Возникший рядом с Василием проводник покачал головой. — Ни один из миров не станет вам родным, пока вы не оставите что-то значительное в этом. Вы не сможете трезво оценивать свои силы и воспринимать новую реальность в ее полноте — все будет казаться картонным и ненастоящим. Вашему отцу повезло — здесь, в этом мире, он успел сделать все, что требовала от него судьба, и она легко отпустила его.

— А потом? — незамедлительно задала следующий вопрос Юлия так, словно размышляла, что же может такого оставить на Земле, чтобы получить пропуск в сказку.