– Я не знаю, о чем это вы.

– Сын мой, – продолжал он, – не шути со мною. Возвращайся сегодня вечером попозже с кусачками и освободи меня.

– Только не надо мне тюльку вешать, чувак, – ответил я.

– Тридцать два дня провел я здесь, сын мой! Наконец, я буду свободен!

– Так ты хочешь сказать, что ты в самом деле дьявол?

– Да я кошку в жопу выебу, если нет, – ответил он.

– Если ты дьявол, то сможешь включить свои сверхъестественные силы и сам отсюда выбраться.

– Мои силы временно испарились. Вон тот парень, зазывала, оказался вместе со мной в вытрезвиловке. Я сказал ему, что я дьявол, и он меня выкупил. В той темнице я утратил свои силы, иначе он был бы мне не нужен. Он снова подпоил меня, а когда я очнулся, то меня уже заперли в эту клетку. Жадный ублюдок, кормит меня собачьими консервами и бутербродами с ореховым маслом. Сын мой, помоги мне, умоляю тебя!

– Ты спятил, – ответил я, – ты, наверное, какой-нибудь псих.

– Ты только приди сегодня вечером, сын мой, вместе с кусачками.

Вошел зазывала и объявил, что сеанс с дьяволом окончен, а если мы хотим посмотреть на него еще, то это будет стоить еще двадцать пять центов. Мне уже хватило. Я вышел вместе с шестью или семью другими разнообразными обсосами.

– Эй, а он с вами разговаривал, – сказал мне какой-то старичишка, шедший рядом.

– Я прихожу на него смотреть каждый вечер, и вы – первый, с кем он заговорил.

– Хуйня, – ответил я.

Зазывала меня остановил.

– Что он тебе сказал? Я видел, как он с тобой разговаривал. Что он тебе сказал?

– Он рассказал мне все, – ответил я.

– Так вот, руки прочь, приятель, он – мой! Я столько бабок не зарабатывал с тех пор, как у меня была трехногая бородатая леди.

– А что с ней стало?

– Сбежала с человеком-осьминогом. Теперь купили ферму в Канзасе.

– Мне кажется, вы тут все чокнутые.

– Я просто тебя предупредил: я нашел этого парня. Не лезь!

Я дошел до своей машины, влез и поехал обратно к Фло. Когда я зашел, она сидела в кухне и хлестала виски. Сидя вот так, она несколько сот раз повторила мне, что я за бесполезный шмат человечины. Я немного повыпивал с ней, не особенно распуская язык. Потом встал, сходил в гараж, достал кусачки, положил в карман, сел в машину и поехал на пирс.

Я взломал заднюю дверь, задвижка вся проржавела и отскочила сразу. Он спал на полу клетки. Я начал было перекусывать прутья, но куда там. Слишком толстые. Тут он проснулся.

– Сын мой, – сказал он, – ты вернулся! Я знал, что ты придешь!

– Слушай, чувак, я не могу перекусить прутья этой фигулькой. Они слишком толстые.

Он поднялся на ноги.

– Давай сюда.

– Господи, – сказал я, – ну и горячие же у тебя руки! У тебя, наверное, лихорадка.

– Не называй меня Господом, – ответил он.

Он перекусил прутья кусачками как нитки и шагнул наружу.

– А теперь, сын мой, – к тебе. Мне нужно вернуть свою силу. Несколько бифштексов – и все придет в норму. Я сожрал уже столько собачьих консервов, что боюсь, в любую минуту залаю.

Мы дошли до моей машины, и я отвез его к себе. Когда мы вошли в дом, Фло по-прежнему сидела в кухне и пила виски. Я поджарил ему грудинки с яйцом для начала, и мы подсели к Фло.

– Твой кореш – смазливый чертяка, – сообщила она мне.

– Он утверждает, что он и есть чертяка, – ответил я.

– Давненько уже, – сказал он, – не было у меня хорошенького куска тетки.

Он перегнулся через стол и запечатал Фло долгий поцелуй. А когда отпустил, она, казалось, была в шоке:

– Это был самый горячий поцелуй в моей жизни, – пролепетала она. – А целовалась я много.

– В самом деле? – переспросил он.

– Если ты любишь хоть вполовину так же, как целуешься, то это будет уже чересчур, просто чересчур!

– Где у тебя спальня? – спросил он у меня.

– А ты просто ступай за дамой, – ответил я.

Он направился за Фло в спальню, а я нацедил себе еще виски.

Никогда в жизни не слыхал я таких воплей и стонов, и продолжалось это добрых сорок пять минут. Затем он вышел один, сел и налил себе выпить.

– Сын мой, – произнес он. – Ты оторвал себе хорошую бабу.

Он ушел на кушетку в гостиную, растянулся на ней и заснул. Я вошел в спальню, разделся и завалился к Фло.

– Боже мой, – промолвила она, – боже мой, не могу поверить. Он протащил меня и через рай, и через ад.