***

Письмо на газетном листе, написанное по-французски. Сожжено. 14.12.2010.

Здравствуй, милая.

Я слишком устала для беспокойства, и благодарна за равнодушие неведомому и наркотикам - от Бога же, если он есть, не жду добра. Пусть мне приходится ограничивать себя, не доходя до потери ориентации в пространстве, пока хватает и малых мер.

Сейчас ничто в мире не имеет значения, есть только я и мои слова - страх и его спутники растворились в ночной тишине. Они незримы, неслышимы, почти неощутимы, и жаль, что даже иллюзия покоя недолговечна.

Моя душа непостоянней морских волн, едва ли не ежечасно меняются чувства, но то, что лежит чуть глубже, неизменно. Страх, холод, темнота, одиночество, и странные, чуждые свету чудовища... Когда-то это море было покорно мне, от верхушек волн до самого дна, а теперь даже чуждая помощь не приносит истинной власти.

Быть может, мне больше никогда не придется исполнять основные обязанности. Я освобождена от службы на месяц, и, если в будущем Рею не потребуется мое участие, а предсказание сбудется... Не знаю, хорошо ли, что недели, возможно, последние для меня, будут свободными... Если нет, всего лишь вернусь к работе. Она никогда не нравилась мне, и все же именно поэтому может утомить до состояния, похожего на сегодняшнее. Да, сходство не больше, чем между человеком и его тенью, но оно существует.

Если я умру... Что останется? Должно быть, в мире еще есть несколько портретов, и где-то записано мое имя - но едва ли многие свяжут это с тем, во что я превратилась. Фильм... Его могут запомнить, ведь он стал первым законным творением такого рода. Моя смерть пойдет ему на пользу, даже несбывшаяся, она привлекает внимание. И, кажется, если Рей сумеет создать творение хотя бы среднего уровня, мне станет чуть легче. Не объяснить, почему, но хочу, чтобы кто-то помнил мою жизнь, посмертие и гибель. Но помнил, лишь если я действительно умру - сейчас мне не нужны вести из прошлого.

Как же нелепо это звучит... Хочу, чтобы многие знали ту часть моей истории, что сохранилась во времени, если умру, и чтобы мир забыл о ней, если останусь жить. Слова ускользают... Не могу объяснить, почему, но в эти минуты я чувствую так. И смешнее всего то, что мои переживания ничего не изменят.

Да, совсем скоро я попытаюсь вернуть ускользнувшую красоту и попытаться понять, как видеть в ней не только кару... Но разве это имеет значение? Мои метания уже не в силах повлиять даже на мою судьбу. В лучшем случае я получу несколько часов мутного счастья, в худшем - вспышку безумия.

Но теперь, раз решение принято, можно попытаться спеть по-настоящему - хотя бы раз в жизни. Не знаю, смогу ли, осталось ли что-то от моего голоса и таланта... Просто хочу узнать, что чувствуешь, отпуская себя на волю. Отец отдал ради этого репутацию, состояние, разум, и, в конце концов, жизнь - напрасно ли? И сколько раз мне виделась иная трактовка роли, пусть я и не позволила себе поддаться соблазну. Но теперь - можно. Умереть, не попытавшись, было бы так нелепо. Мертвецы не станут помехой, именно сейчас моя роль позволяет многое, почти все...

А Рия... Она рискует. Нарушить неписанный закон, пусть даже в чужом городе, нарушить явно, так, что не может быть сомнений... Если я донесу? Если увидят не те существа? Зачем? Ей есть что терять, но я не увидела даже тени страха в ее темных глазах.

Красивая... Горькая, неправильная прелесть. Одна из тех, кто живет, каждый день причиняя маленькое зло, капля за каплей, пока не становится легче умереть, чем дышать рядом. Не знаю, что это было, старая маска или тень истинного лица, но она зачаровывала. Знакомые черты, движения, жесты, только ставшие до боли естественными, лишившиеся карикатурности. Очарование так легко превратить в уродство, нужно лишь довести его до абсурда... Она действительно была слишком хороша, чтобы избежать притворства и выжить. Люди редко рождаются настолько отточено-совершенными и еще реже успевают ими стать. Обаяние скрытой, болезненной силы, неважно, чародейской или духовной... Именно то, что так ранит мертвых. Они не виновны в том, что слабых - большинство, и их зависть легко перехлестывает сочувствие немногих сильных... Но разве причина имеет значение?

Ты знаешь это и без моих слов.

Рия не стремится к смерти или виртуозно скрывает это стремление; но она готова играть с ней... И со мной. А во мне никогда не было подобной решимости, даже живой я выбирала самые безопасные дороги. В те годы меня вела мечта, теперь - страх. Если бы не он и не безумие, даже сейчас я могла бы быть почти счастливой... Но не сбылось.

Я замечаю - в последнее время многие, так или иначе, сблизились со мной, впервые за долгие годы... Перемена, предвестие горя.

Появилась не дружба, не привязанность, всего лишь контакт, чуть более тесный, чем обычно... Возможно, это не относится к Эльзе, но она всего лишь не признает полумер. Пламенная во всем, дивное сочетание масти и темперамента. Быть может, сегодня ее губы казались мне болезненно горячими потому, что я не смогла поддерживать тепло в своем теле, но уверенности нет.

Не понимаю, как можно так легко отбрасывать отвращение, через что нужно пройти... Она родилась позже, чем я, в ее жизни не было падений, которые объясняли бы все. Только В... Он не мог не изменить ее, но немногие способны стать подобными ей - даже под давлением. Странное создание.