— Акива.

— Акива.

Ей нравилось, как звучит его имя. Ее собственное означало музыку, но его звучало как музыка. Ей хотелось напевать его имя, высунуться из окна и позвать его домой. Прошептать его в темноте.

— Значит, ты все-таки согласилась, — сказал он. — Ты приняла его предложение.

— Нет, не приняла. — С вызовом ответила Мадригал.

— Разве? Но он смотрит на тебя так, словно ты его собственность.

— В таком случае, тебе тем более не нужно находиться здесь…

— Твое платье, — сказал он, — оно порвано. Это он его порвал?

Мадригал почувствовала жар, как гнев, вспышкой племени, вспыхнул в нем.

Она увидела, что Тьяго танцует с Чиро и смотрит прямо на нее из-за острых шакальих ушей сестры. Она дождалась, пока поворот танца не развернет широкую спину между ними, закрывая ее от взгляда волка, и сказала:

— Ничего страшного. Я просто не привыкла носить такую тонкую ткань. Его выбрали для меня без моего ведома. Я бы сейчас могла убить за шаль.

Он был напряжен от гнева, но его руки на талии оставались нежными.

— Я бы мог сделать тебе шаль. — Сказал он.

Она склонила голову набок.

— Ты умеешь вязать? Нужно сказать, это довольно необычный талант для солдата.

— Нет, вязать я не умею, — сказал он.

И тут Мадригал почувствовала легкое, как перышко, прикосновение к своему плечу. Она знала, что это не Акива — его руки лежали на ее талии. Она увидела серо-зеленого мотылька-колибри, одного из многих, паривших над головой, привлеченных сюда ярким светом фонарей, казавшимся им вселенной. Перья на теле этой крохотной птички переливались подобно драгоценным камням, а покрытые коротеньким мехом крылья, порхая, щекотали ее кожу. Вслед за ней прилетела другая, бледно-розовой окраски, а потом еще одна, тоже розовая с оранжевыми точками на кружевных крыльях, а потом еще, и еще. И скоро они уже полностью покрывали грудь и плечи Мадригал.

— Для вас, миледи, живая шаль, — сказал Акива.

— Но как? Ты просто волшебник. — Удивлялась она.

— Нет. Это всего лишь трюк.

— Магия.

— Не очень-то много проку от магии, которая может управлять мотыльками.

— Нет прока? Ты сделал мне шаль.

Она восторгалась этим. В магии, которая была знакома ей благодаря Бримстоуну, не было места для подобных причуд. Это было очень красиво, как по форме — крылья переливались множеством оттенков и были мягкими на ощупь, словно уши ягненка — так и по содержанию. Он укрыл ее. Тьяго порвал ее платье, а Акива укрыл.

— Они щекочутся, — засмеялась Мадригал. — Ой, нет.

— Что случилось?

— Заставь их улететь. — Она начала смеяться еще больше, чувствуя их крохотные язычки. — Они набросились на сахар.

— На сахар?

Щекотка заставила ее шевелить плечами.

— Прогони их. Пожалуйста.

Он пытался. Несколько из них поднялось в воздух и стало кружить вокруг ее рогов, но большинство остались на месте.

— Боюсь, они влюбились, — озабоченным тоном произнес Акива. — Они не хотят покидать тебя. — Убрав одну руку с ее талии, он смахнул пару мотыльков с ее шеи и с грустью продолжил: — Понимаю, что они чувствуют.

Ее сердце сжалось в кулак. В танце Акива вновь приподнял ее, все еще покрытую мотыльками. Глядя поверх голов толпы, она с облегчением увидела, что Тьяго сейчас не смотрит на нее. А вот Чиро, которую он держал на руках, заметила Мадригал и удивленно уставилась на нее.

Акива опустил Мадригал вниз, и, как только ее ноги коснулись земли, они посмотрели друг на друга, карие глаза в огненно-оранжевые, и волна жара пробежала между ними. Мадригал не знала виной ли тому магия, но большинство мотыльков-колибри улетело, словно их снесло дуновением ветра. Ее ноги двигались в танце, сердце бешено колотилось. Она потеряла ход танца, но знала, что он идет к завершению, и скоро вновь приведет ее к Тьяго.

Акиве придется передать ее генералу.

Ее сердце и тело протестовало. Всё в ней противилось возвращению в лапы Тьяго. Ее сердцебиение ускорилось до быстрого стаккато, и остатки живой шали испугано спорхнули с ее плеч. Мадригал почувствовала в себе симптомы готовности — внешнее спокойствие на фоне бушующей внутри бури, стремительность, заполнявшую ее мысли перед началом битвы.

Что-то вот-вот произойдет.

"Нитид", — думала она, — "ты знала, что так будет?"

— Мадригал? Что такое?

Акива, как мотыльки-колибри, почувствовал перемену в ней, то, как участилось ее дыхание, как напряглось тело.

— Мне хочется… — начала она, зная, чего хочет, чувствуя, как безудержно ее тянет к этому, стремясь к этому, но не зная, как выразить словами.

— Чего? Чего тебе хочется? — Спросил Акива, нежно, но настойчиво. Он тоже этого хотел. Он наклонил голову, коснувшись маской ее рога и вызвав тем самым взрыв чувственности в ней.

Белый Волк был совсем рядом. Он увидит все. И если она попытается ускользнуть, он последует за ней. Акива будет пойман.