— Хорошо, я понятия не имею о ком речь…

— Как? Она же была и остается самой известной балериной в мире.

Поднятая бровь.

— Ладно, проехали, — вздохнула Кару. — Она была знаменита своей миниатюрностью, так что это должно подойти тебе.

Сусанна развернула костюм, чтоб получше рассмотреть.

— Это… это… это… мне не хватает воздуха… — заикаясь, произнесла она.

Кару расплылась в улыбке.

— Знаю. Круто, правда? На блошином рынке в Ла Пуссэ есть женщина, которая продает винтажные балетные принадлежности….

— Но сколько это стоит? Ты, должно быть, выложила целое состояние…

— Цыц, — прервала её Кару. — Целые состояния разбазаривались и на более идиотские вещи. И к тому же, я ведь богата, не забыла? Сказочно богата. Неприлично богата.

В общем, благодаря счетам, которые Бримстоун открыл на её имя, Кару могла себе позволить дарить любые подарки. В том числе и себе. Один из таких, она сделала себе в Париже. Это тоже был артефакт, правда, никоим образом не имел отношение к балету.

Как только она увидела блеснувшие в витрине ножи, то сразу же поняла, что должна заиметь себе их. Это были китайские серповидные клинки, одно из её любимых оружий. Её собственные, остались с ее сэнсеем в Гонг-Конге, где она не бывала с тех пор как сгорели порталы. Как бы то ни было, те старые клинки не шли ни в какое сравнение с нынешними.

— Четырнадцатый век… — начала было уже набивать цену мадам Везеризак, но Кару это было не нужно. Ей казалось, что торговаться за такие клинки было просто кощунством, поэтому она, и глазом не моргнув, заплатила назначенную цену.

Каждый нож состоит из двух лезвий, два соединенных полумесяца, отсюда и название. Рукоять находится посередине и в действии мог наносить множество колотых и резаных ран, и, самое важное, блокировать противника. Полумесяцы были оптимальным оружием для борьбы с несколькими противниками, особенно, когда те вооружены длинными мечами. Если бы у неё тогда в Морокко были бы при себе эти клинки, ангел бы не одолел её так легко.

В оставшихся двух мешочках находились пуанты и миленькая шапочка с бутонами шелковых роз. И то и другое также служило реквизитом балетной сцены еще столетие назад.

— Примеришь? — Предложила Кару и Сусанна с энтузиазмом кивнула.

Они протиснулись внутрь кукловода и отбросили в сторону ее изначально заготовленный, ничем не примечательный костюм.

Часом позже на мосту уже толпились группы туристов с путеводителями в руках, спрашивая дорогу к замку. И довольно внушительное их количество выжидательно выстроилось полукругом у гигантской куклы.

— Не вертись, — сказала Кару, наносившая румяна Сусанне, которая занималась неподобающими манипуляциями под пачкой.

— Мои колготки сморщились, — ответила Сусанна.

— Хочешь, чтоб на твоих щеках тоже оказались морщины? Сядь спокойно.

— Ладно.

И она постаралась не двигаться, пока Кару навела идеальные розово-красные круги на ее щеках. Лицо Сусанны было бледное от пудры, губы приобрели форму бантика, как у куклы, и от их уголков тянулись прямые черные линии, символизируя шарнирную челюсть марионетки. Наклеенные ресницы окаймляли темные глаза. На ней была парка, которая, конечно же, оказалась ей в пору, и пуанты, которые знавали лучшие дни. Белые колготки были заштопаны на коленях и имели несколько затяжек, одна из бретелек ее боди оторвалась и висела, болтаясь. Волосы представляли собой спутанный начес с прикрепленным к нему шиньоном, а завершала прическу прикрепленная сверху шапочка с бутонами роз. Она была похожа на куклу, которую годами не вытаскивали из кукольного ящика.

Этот ящик, кстати, стоял открытым, готовый принять ее, как только костюм будет готов полностью.

— Готово, — произнесла Кару, оценивая свою работу. Довольная полученным результатом, она хлопнула в ладоши и от этого почувствовала себя Иссой, когда та примеряла ей рога, смастеренные из пастернака или хвост, сделанный из перьевой щетки для пыли.

— Превосходно. Ты выглядишь умилительно жалкой. Наверняка кое-кто из туристов захочет забрать тебя к себе домой в качестве сувенира.

— Кое-кто из туристов пожалеет об этом, — сказала Сусанна, поднимая пачку и воинственно подтягивая колготки.

— Слушай, да оставь ты эти несчастные колготы в покое! С ними все нормально.

— Ненавижу колготки.

— Что ж, добавлю их в список. Сегодня утром ты ненавидишь, дай вспомнить, мужчин в шляпах, немецких овчарок…

— Владельцев немецких овчарок, — поправила Сусанна. — У человека должен быть камень вместо души, чтоб ненавидеть немецких овчарок.

— Итак, владельцев немецких овчарок, лак для волос, накладные ресницы и, теперь еще и колготки. На этом все?

— Из вещей, что я ненавижу? — Она немного поразмыслила. — Думаю, да. Пока что.

Внутрь заглянул Мик.

— Там целая толпа собралась, — сказал он. Это он уговорил Сусанну показать ее проект на улице. Сам он иногда играл на улице за чаевые, нацепив на глаз повязку (как он сам объяснял, "для пущей романтики"), и пообещал, что за утро она сможет заработать несколько тысяч крон. Сейчас на его глазу вновь была повязка, которая придавала ему плутоватый и, в то же время, обаятельный вид.

— Боже, ты очаровательна, — произнес он, уставившись неприкрытым глазом на Сусанну.