После этого Горновой ходил как в воду опущенный.

Больше всего тревожило равнодушное отношение к нему комдива, который делал вид, что разведчик ему не нужен и что можно обойтись без него. Но однажды, правда, еще с холодком в голосе, сказал:

— Запомни. На тебя надеюсь, потому и спрашивать буду особенно строго. «Язык» нужен. Данные уточнить. Враг нацелился на Воронеж. А сколько сил оставил перед фронтом дивизии, сколько снял и перебросил, толком не знаем. Вдруг перед нами слабое прикрытие осталось, а мы, вместо того, чтобы ударить, сидим? Ударим — заставим противника воздержаться от ввода резервов на главном направлении, а захватив хотя бы первым эшелоном дивизии высоты, создадим выгодные условия для последующего перехода в наступление.

— Полагаю, для выяснения обстановки надо побывать в расположении противника, — сказал Горновой.

— Как ты себе представляешь вылазку в тыл противника? — спросил комдив.

— Все обдумано, товарищ генерал. Возьму с собой разведчика-артиллериста, переоденемся в солдатское обмундирование и с наступлением темноты — в речку. Ее глубина всего до метра, а чтобы пройти опасную зону под водой, наденем противогазы с удлиненными гофрированными трубками. Через час окажемся в тылу. Понаблюдаем день-другой, и все станет ясно. А может, на обратном пути пленного прихватим.

— Прихватим… Как легко у тебя все, Горновой, — поморщился находившийся здесь же начальник штаба.

— Риск немалый, — заметил комдив. — Да на войне не обойтись без него! И все же не хочется тебя пускать. Может, кого другого?

— Незаменимых людей нет. Но смену надо готовить. А это значит, время терять.

…Горновой задержался в тылу противника на сутки дольше, чем намечалось, но задание выполнил.

Командарм прикатил в дивизию чуть свет. Козырек кверху, лицо довольное.

— Где раскопал такого хлопца? — спросил он у комдива, бросив взгляд на подходившего разведчика.

— Из пограничников.

Все сведения Горновой нанес на карту. Когда пришел к генералу подписать донесение, тот сказал:

— Отоспаться тебе надо. Почернел весь.

Несмотря на усталость, уснуть Михаил не мог. Вытянувшись на свежем сене в землянке, задумался: «Где ты, Люся, что с тобой? Хоть бы весточку получить всего в два слова — жива, мол, целую».

Прошло с десяток дней после возвращения разведчиков из тыла, а обстановка потребовала уточнения сведений: воздушная разведка докладывала о начавшихся в глубине обороны противника передвижениях войск.

На разных участках в полосе дивизии провели один за другим три поиска, потеряли восемь разведчиков, а захватили всего одного «языка», от которого услышать ничего вразумительного не удалось.

— Что-то надо необычное придумать, — сказал генерал разведчику, — нешаблонное.

— Не знаю, согласитесь ли, — ответил Михаил. — Но есть задумка. Подобрал я трех добровольцев. Понаблюдали за высоткой. Считаю, что противник там нас не ждет.

Генерал задумался, долго смотрел на карту.

— А ведь и в самом деле подходящее местечко, — оживился он. — В такой горячей точке немцы действительно гостей не ожидают. Она на виду. Кого думаешь посылать?

— Ребята есть надежные, да и я с ними.

— А может, на этот раз помощника вместо тебя пошлем? Парень здоровый, находчивый.

— И здоровый, и находчивый, и ждет случая. Но у него трое. Старшему пять годков, а младшему нет и года. А я, сами знаете…

— Ладно, пусть будет по-твоему; чтобы обеспечить ваши действия, прикажу окаймить высотку всем артполком.

Бесшумно сняв часового, в блиндаж проникли втроем. Четвертого оставили у входа. Наготове была и группа прикрытия. Осветив фонариком нары, обнаружили крепко спящих солдат и обер-фельдфебеля. Рядовых прикончили, обера с кляпом во рту выволокли на улицу и направились к своему переднему краю. Вдруг один из разведчиков наткнулся на противопехотную мину «спотыкач». Раздался взрыв. Ночное небо вспыхнуло от осветительных ракет. Разведчики упали в траву. Враг открыл пулеметный огонь. Неподалеку разорвались мины. Послышалась чужая речь. «Спешат отрезать путь отхода, взять живыми!» — промелькнуло в сознании Горнового. Повернувшись на левый бок, Михаил метнул одну за другой три гранаты. Вскочил на ноги и, швырнув еще две, скомандовал: «Вперед!» Длинная пулеметная очередь пропорола землю у самых ног, что-то острое рассекло левое плечо. И все-таки Михаил, напрягая последние силы, бежал к переднему краю и вскоре оказался в траншее наших стрелков.

Вслед за ним прибыли и остальные. Опустили на землю тело погибшего товарища, сняли пилотки.

— А где же пленный? — спросил Горновой.

Но отозвался не разведчик, сопровождавший немца, а сам он:

— Гитлер думкопф! Гитлер капут!

— Видел, как запел?

— Почуял, что запахло жареным.

Пленный оказался хорошо осведомленным артиллерийским наблюдателем с цепкой памятью. На чистую карту он очень быстро и аккуратно нанес все наблюдательные пункты, огневые позиции артиллерии и основные узлы обороны на переднем крае.

— Алле фертиг [2] , — поднял он голову, закончив работу.

— Гляди какой прыткий, — обрадовался Горновой, осматривая испещренную карту.

— Ецт нох руссише фертайдигунг? — спросил пленный.

— Давай и русскую оборону, — согласился Горновой, желая проверить его.

Пленный и с новым заданием справился быстро, а когда Горновой показал комдиву карту с обстановкой, тот усомнился:

— Уж очень быстро намалевал.

— Многое совпадает с нашими данными, — успокоил Михаил, — но еще раз проверим, сопоставим до конца.