Но ключ, который Ковальский в эту минуту сжимал в руке, пел по-другому. Он издавал ровный, сильный вибрирующий звук, напоминавший волынку. Анжей непроизвольно прижал пальцы к виску, пытаясь приглушить его.

Голос этого ключа нельзя было назвать красивым. В нем не было ничего от нежной мелодичности других ключей, что попадали в руки Ковальского. Но он рождал ощущение невероятной мощи и силы, словно идущей из земли.

Анжей почти с опаской положил добычу на приборную панель. Звук смолк не сразу: несколько секунд эхо его отдавалось у Ковальского в голове. Такого Анжей прежде не встречал: он всегда переставал слышать голоса ключей, стоило ему выпустить их из рук.

Он даже спросил Василия:

– Ты слышишь?

– Что?

– Не знаю… Волынку?

– Опять у вас звуковые галлюцинации?

Анжей только усмехнулся в ответ.

– Ладно, нет так нет. Расскажи теперь, как ты его достал.

Василий, как и Ковальский, легко проник во второе крыло замка и уперся в закрытую дверь. Но, в отличие от Доктора, для водителя это не являлось серьезным препятствием.

– Замок там ерундовый, цилиндровый. Скважина таких размеров, что таракан пролезет.

– Неужели вскрыл отмычкой?

– Откуда у меня отмычка? – фыркнул Василий. – Отвертка и булавка, вот и все наши приспособления.

Но когда водитель попал в комнатку, за дверью раздались голоса. Он затаился внутри, надеясь, что на открытый замок не обратят внимания. Сидеть ему пришлось не меньше десяти минут, и больше всего он боялся, что Ковальский отправится на его поиски.

Василий подменил ключ и успел придумать легенду: якобы он турист, решивший взглянуть на тканую картину.

– Так себе версия, – заметил Ковальский.

– Лучше, чем ничего. Вы, может, ничего не заметили, а у меня было время осмотреться. И вышивку на стене я пощупал.

– Гобелен, а не вышивку, – поправил Анжей. – И что?

– На нем с обратной стороны число: тысяча семьсот сорок три. И рядом несколько слов. Я одно разобрал: «Фламандия».

– Значит, бельгийская работа… – протянул Ковальский. – Любопытно, любопытно. Эти гобелены высоко ценятся. А если и впрямь середина восемнадцатого века… Но в таком случае он отлично сохранился!

– Короче, я решил: если что, прикроюсь гобеленом. Не в прямом смысле, вы понимаете.

Но прикрываться гобеленом Василию не понадобилось: когда голоса стихли, он беспрепятственно покинул укрытие и ушел, предварительно закрыв замок.

– Так что ничего сложного не было, – закончил водитель. – Получите, распишитесь. Я вот сейчас подумал: может, у них не одна такая тряпочка в замке? А несколько попрятаны по разным углам? Тогда понятно, откуда охрана. И можно объяснить, почему поднялась тревога. Сбой в системе сигнализации.

– Или и впрямь кто-то покусился на гобелены.

Когда они вернулись в отель, Ковальский первым делом открыл компьютер и подключился к неторопливому гостиничному интернету. Проголодавшийся Вася заказал в номер еду. Десять минут спустя перед ним уже стояла яичница из восьми яиц, едва уместившаяся на тарелке.

– Ну наконец-то! – воскликнул Анжей, когда интернет начал загружаться. – Так, что тут у нас?

Догадка Василия подтвердилась: хозяин замка увлекался бельгийскими гобеленами и вышивкой.

– Ты прав: здесь пишут, что у Кошута собрана неплохая коллекция, – сообщил Анжей и вышел из-за стола. – Вот все и объяснилось.

Ковальский снова достал ключ, положил на раскрытую ладонь, любуясь им.

– Но на будущее я настаиваю на том, чтобы обходиться без уголовщины! – строго сказал он Василию. – Попрошу без этих твоих штучек со взломами.

Бедный водитель аж поперхнулся яичницей.

– Так я оказался обладателем еще одного старинного ключа, – закончил Анжей рассказ. – Но, клянусь, после этого случая я ни разу не позволял себе нарушить закон.

– Держались целых полгода, – понимающе кивнула Полина, вспомнив слова Ковальского о том, как давно у него появился ключ.

– Да вы язва, – рассмеялся тот. – Но, клянусь, ключ того стоил!

– А можно на него посмотреть? – с любопытством спросила девушка.

Ковальский оценивающе взглянул на нее.

– Что ж, почему бы и нет? Я, правда, храню его отдельно… Даже не знаю почему.

Доктор поднялся, подошел к стене и принялся снимать ключи, один за другим. Он откладывал их на столик, разговаривая сам с собой: