Шрифт:
– Да.
Но Полина не была уверена, что она правильно поняла идеи Анжея. Получается, он обманывает своих пациентов? Кем он притворяется в той комнате, похожей на убежище алхимика?
– Тогда вернемся к клиентам, – продолжал Анжей. – Их будет трое. Я хотел бы, чтобы их пребывание в моем доме было комфортным.
Девушка собралась и выкинула из головы мысли о меняющихся комнатах. Это ее не касается. Все, началась работа.
– Какие-нибудь указания? Их привычки, предпочтения?
– Чуть позже. Сейчас у меня дела. Будут двое мужчин и одна женщина, приготовьте им всем гостевые комнаты на втором этаже. Вам все понятно?
– Да, – кивнула Полина.
– Тогда ступайте. И помните, пожалуйста, что не стоит ни с кем обсуждать то, что вы видели. Особых секретов из своей деятельности я не делаю. Это было бы глупо, учитывая, сколько у меня клиентов. Но они не расположены к лишней болтовне. Меньше всего мне хотелось бы стать объектом интереса желтой прессы. Вы меня поняли, Полина?
– Да, Анжей.
– Хорошо…
Ковальский отвернулся, сделал несколько шагов, тяжело ступая. И снова остановился. Посмотрел через плечо на экономку.
Полина, собиравшаяся удалиться, застыла. Что-то еще?
Но Ковальский почему-то молчал. Он стоял в странной, неудобной позе, полуобернувшись назад. Тонкие черные брови сошлись вместе. Казалось, он что-то вспомнил, но не решался произнести вслух.
– Анжей Михайлович? – осторожно позвала Полина. – Вы хотите дать мне дополнительные указания?
– Нет. То есть да.
Ковальский взглянул на портрет старика, словно советуясь с ним. Девушка тоже перевела взгляд на истощенное злое лицо с горящими глазами. Ей много раз хотелось спросить, имеет ли старец отношение к самому Анжею. Но сейчас был один из самых неподходящих моментов для любопытства.
«Так нет или да?»
Но она молчала. Ковальский явно пытался принять какое-то решение.
Наконец он повернулся, опираясь двумя руками на трость.
– Я сказал вам, что гостей будет трое… – начал Доктор. – Но сейчас передумал. Их будет пятеро.
– Хорошо, – с готовностью согласилась Полина. – Еще двое клиентов?
– Не совсем… – Анжей поморщился. – Они… Впрочем, не имеет значения. Пять комнат, а не три. Определенно, пять.
Глава 5
Гости начали собираться в воскресенье. В восемь утра Полина выскочила из дома, мимоходом потрепала драконью башку, которую звала Гошей, и добежала до ближней липы.
Вот оно! Дождались! Наконец-то из почек проклюнулись светло-зеленые морщинистые листочки. Липы перестали быть похожи на суровых вдов, взирающих с осуждением на бурное веселье у них под ногами, и присоединились к всеобщему торжеству.
«Интересно, а в городе на липах тоже распустились листья?» – подумала Полина. И внезапно сообразила, что она не приезжала в Москву с того дня, как устроилась экономкой к доктору Ковальскому. Нет, все-таки появлялась пару раз по делам. Но тут же торопилась уехать. Два выходных дня она потратила на то, чтобы обустроить как следует свою комнатку. Ей и в голову не пришло, что можно отправиться в Москву, встретиться с кем-нибудь, сходить в кино… Да и с кем? С бывшими однокурсницами, старыми подругами? После того, что случилось полгода назад, они избегали встреч с ней.
«Неудивительно, – подумала Полина. – Я тогда все время пребывала в каком-то отупении. Кто захочет видеться с человеком, у которого осмысленности во взгляде столько же, сколько у чучела бобра? Анжей не зря говорит, что люди не любят несчастных. Несчастье заразно. Не успеешь оглянуться – и ты тоже сидишь с кислой миной и думаешь, что жизнь не удалась».
«А Василий на это тогда ответил, что это вечный страх тусклых людей, – неожиданно напомнил внутренний голос. – Они опасаются, что вид чужого несчастья может отобрать у них ощущение довольства жизнью, нарушить их тщательно оберегаемый комфорт. Они не дают пролезть в свою душу ни жалости, ни состраданию. Тусклые люди закрывают глаза, чтобы не видеть калек. Им не приходит в голову, что калеке можно помочь».
Что на это ответил Анжей, Полина не помнила. Она случайно услышала обрывок их разговора, когда Ковальский с Василием играли в бильярд. Ее так удивило, что водитель разговаривает с хозяином на равных, что она прослушала возражения его собеседника.
Полина по-прежнему немного побаивалась водителя. Хотя такого страха, как прежде, Василий у нее уже не вызывал. Да, высоченный и злобный, как голодный волк. Зато предан Доктору. И не обижает саму Полину, хотя, видит бог, возможностей у него для этого предостаточно.