Их дом – это корабль. Капитан исчез, старший помощник выбыл из строя. Она дважды звонила в больницу, и каждый раз слышала сухой ответ: состояние тяжелое, без изменений.

Но от переживаний в Полине развилась мнительность: ей казалось, что от нее что-то скрывают. За сухостью ответа он слышала нежелание говорить правду. Позвонив второй раз, Полина взмолилась:

– Женщина, миленькая, скажите, что с ним?

– Я все вам сказала, – ответили ей и повесили трубку.

Значит, ни капитана, ни помощника… Что остается боцману? Только принять командование судном.

«Главное, чтобы потом тебя не нашли рядом с предыдущим боцманом, – шепнул внутренний голос. – То есть с экономом».

Девушка поднялась, преисполнившись решимости, но не зная, на что ее направить. И обнаружила, что к ней приближается Макар Илюшин.

Ее глаза неотрывно следили за тем, как он идет по тропинке упругой походкой. Какое сравнение пришло ей на ум при первой встрече? Ах да, куница! Надо было прислушаться тогда к голосу своего подсознания. Задуматься, почему этот симпатяга наводит на мысль о вертком хищном звере. Звере-невидимке: умном, опасном, стремительном.

– Полина, вы мне нужны, – подойдя, начал Илюшин.

Вгляделся в нее и перебил сам себя:

– Нет, я не прав. Это я вам нужен. Похоже, вы уже начали подозревать меня во всех мыслимых грехах, включая убийство эконома.

Полина остолбенела.

– Я не читаю мысли, – успокоил ее Макар. – У вас все написано на лице. И потом, не вы первая.

– Не я первая что – подозреваю вас? – неожиданно для себя взъерошилась девушка. – Значит, уже были прецеденты?

– Это стандартная реакция человека, не понимающего, что происходит. Он начинает видеть опасность в неизвестном. Самое большое неизвестное – это я. Так что ваш страх предсказуем и логичен.

Он опустился на землю, сорвал травинку и сунул в рот.

– Земля холодная, – машинально предупредила Полина.

Потопталась на месте… И снова села в шезлонг. Глупо убегать от человека, который развалился под липой и жует травинку.

– Может, вы хотя бы сделаете попытку меня переубедить? – мрачно спросила она. – Ну, хоть для приличия.

– Запросто. Вашего Доктора я не прятал – раз. Эконома не убивал – два. Вас с моста не ронял – три. Переубедил? Или еще что-то можно мне вменить?

– Кражу ключа, – насупилась Полина.

– А, точно. Ключ не крал – четыре.

– И в Зеленую Дверь вы не верите.

Макар отбросил травинку в сторону.

– А вот здесь я бы не был категоричен.

Полина вывернула голову и чуть не вывалилась из шезлонга.

– Вы серьезно?!

– Скажем так: я агностик. Я допускаю, что где-то существует… назовем это «выход». Почему бы и нет? Разумеется, не в виде Двери. И уж конечно, не в доме Анжея.

– И вы верите, что за ним счастье? Всем, даром, и пусть никто не уйдет обиженным? Как у Стругацких?

Она даже привстала, ожидая ответа.

Илюшин помолчал. И сказал очень серьезно:

– Полина, я частный детектив. Мне ничего не известно о счастье за разнообразными дверями. Но очень хочется верить в то, что человек, способный на убийство ради того, чтобы выйти в Зеленую Дверь, не сможет открыть ее.

Он нагнулся за новой травинкой.

– Кстати! Раз уж мы заговорили об убийстве. Спрошу вас о том, о чем собирался. Полина, откуда в доме Ковальского взялась эта повариха?

Клара Ивановна высунула голову из столовой, как черепаха из панциря. Осторожно оглядела коридор. Снова никого. Что за чертовщина?

Впору убежать отсюда, как вчера. Да жаль экономку. Она, бедная, после аварии сама не своя.

Но очень уж в доме неспокойно.

Вообще-то новая работа пришлась Кларе Ивановне по душе. После смерти мужа некого стало баловать вкусной едой. А здесь ее ценили. Обращались уважительно. Анжей Михайлович называл в шутку: «наш шеф-повар». И гости хвалили стряпню. Приятно, что скрывать…

Вот только это ощущение, что в кухне временами кроме нее есть кто-то еще… Впору поверить в призраков. Из холодильника пропадают продукты, но здесь, конечно, не призраки виноваты. Кто-то из гостей не наедается и наносит визиты ночью.

Но то – ночью. Ничего, ей еды не жалко. Но ведь и днем она слышит шаги в пустом коридоре. Чувствует чей-то взгляд. То ли нервы расшалились, то ли и в самом деле что-то странное творится здесь в отсутствие хозяина.

Вот и сейчас: ей показалось, что кто-то зашел в столовую. Выглянула – никого. И снаружи никого. Нарушая все правила, проверила галерею (хотя, видит бог, сто лет не заходила бы туда и без всяких запретов!) Пусто! Что это, как не чертовщина?