– Заводить на них дела?
– живо отозвался молодой неопытный следователь, ещё не растерявший рабочего пыла.

– А вы как думаете?
– Брагоньер смерил его взглядом сверху вниз.
– Я полагал, основы права вами изучены. Если налицо состав преступления, какие могут быть вопросы?

Следователь стушевался и пробормотал что-то неразборчивое в своё оправдание. Коллеги сочувственно взглянули на него, но промолчали.

Господин Ульман принёс начальнику добрые вести: удалось установить продавца антимагического порошка и вычислить поставщика гашиша. Заместитель выловил Брагоньера на пороге суда. Соэр выиграл дело против чиновника и выслушал господина Ульмана с лёгкой рассеянностью, которая иногда посещала его после окончания активной, напряжённой деятельности.

– И что? Уже дают показания?

– Да, господин соэр. Обоих доставили в Управление, но я думал, вы пожелаете присутствовать на дознании...

– Полагаю, вы справитесь. С меня на сегодня довольно, - Брагоньер поправил шейный платок, ослабив узел. Он понимал, ещё одна бессонная ночь обернётся плачевными последствиями, вроде снижения остроты зрения и нарушения координации движений. Поэтому необходимо было заставить себя не возвращаться в Управление, а лечь спать.
– Протоколы допросов утром на стол. Желательно оставьте с вечера, чтобы мне не пришлось ждать.

Заместитель кивнул и мельком глянул на часы на Ратуше, хорошо видные со ступенек здания суда - восьмой час. Вздохнул и смирился с тем, что опять вернётся домой затемно. Но сам виноват: понадеялся, будто знает начальника, и просчитался. Впредь наука.

Двое задержанных разительно отличались друг от друга.

Хозяин магической лавки в квартале волшебников был аккуратным, щеголевато одетым полным мужчиной в очках. Он искренне недоумевал, почему солдаты арестовали его и доставили в Следственное управление.

Второй, поставщик "радостной смерти" - как иногда именовали наркотические средства, - производил неприятное впечатление. Высокий, иссохший чуть ли не до костей, с пергаментной дряблой кожей, он постоянно жевал табак и, не стесняясь следователя, сплёвывал на пол.

Продавец гашиша напоминал крысу, наглую крысу, отравившуюся собственным зельем. Господин Ульман решил заняться именно им как крепким орешком, а другого свидетеля поручить дежурному следователю.

Задержанных развели по кабинетам, и допросы начались.

Инструкции строго соблюдались: маски и накидки правосудия скрывали служителей закона от глаз тех, кто мог потом им отомстить.

Продавец гашиша вальяжно развалился на стуле, закинув ногу на ногу. Вопрос об имени и фамилии он проигнорировал, фамильярно поинтересовавшись:

– Чего надо?

– Повежливее. Вы уже заработали на тюремное заключение.

– Не-а, оправдают, - осклабился "крыса" и в очередной раз сплюнул вязкую слюну.
– Улик нет, одни домыслы. Я тебе, что ли, травку продал?

– Не мне. И поэтому крупно попал, приятель, - перешёл на тот же тон, что и допрашиваемый, господин Ульман.
– На верёвке болтаться не хочешь? За компанию.

"Крыса" задумался и неохотно назвал себя:

– Варрован. Меня так мамулечка ненаглядная нарекла.

Господин Ульман заполнил первую графу протокола и лениво, будто походя, заметил:

– Ещё раз сплюнешь - выбью зубы. И извольте не "тыкать", господин Варрован.

– А то что?
– с вызовом спросил "крыса".

– Ну, рискни здоровьем.

Но господин Варрован не стал, согласившись использовать привычную форму обращения: "господин соэр".

Заместителя Брагоньера интересовали личности покупателей Варрована за последние два месяца. Он описал погибшего актёра и получил подтверждение: да, тот приобретал гашиш.

– Сам?

– Да нет. В первый раз его хлыщ привёл. Лощёный такой, пах хорошо, нос от меня воротил. Я бы его выставил, если б ему адресок не дал один хороший человек.

– Что за человек?

– Так, дворянский сынок. Имени не назову, господин соэр: своих не выдаю.

Господин Ульман не возражал: сейчас его не волновали сомнительные развлечения знати.

Разговор вернулся к личности "хлыща". Задумавшись, Варрован описал его как: "чистенького сукина сына".

– Приметы у него имелись?

– Я приметами не увлекаюсь: себе дороже. Говор правильный, сам богатенький. И всё время морщился, будто я куча дерьма. Но тому, второму, много зелья купил. Больше не появлялся.