– Велена от рождения была ведуньей. Она дитя Сумрака, с первым вздохом впитавшая могучую силу Темной воли. Силы, самой выбирающей себе хозяина и передающейся от него по наследству. Кто-то воспользовался ею во имя Тьмы, кто-то во имя Света. Твоя мать добровольно отказалась от Силы, пообещав мужу также никогда не использовать свой дар ведуньи. Часть этой Силы есть и в тебе, она заключена в медной пластине. Теперь, после смерти Велены, она перейдет к тебе. Ты будешь очень сильна, если…

– Если? – Воислава наклонилась к озерному духу.

– Если вовремя не остановишься. С каждым разом Сила будет увеличиваться и в какой-то момент ты поймешь, что не сможешь без нее жить. Это шанс, выбор. Все будет так, как ты захочешь. Темная Воля не навязывается. Это дар, получив который, каждый волен выбирать, использовать его или нет. Отвергнуть дар нельзя. Я чувствую, Сила уже близко, скоро она станет твоей.

Внезапно шар взорвался, разлетевшись веером прозрачных ледяных брызг. Налетевший ветер пригнул к земле кроны деревьев. Взвыв, спиралью закрутился вокруг Воиславы и покорно прильнул к ее рукам. В легком, почти неощутимом прикосновении чувствовалось полное отчаяние свободного человека, вновь попавшего в рабство на многие годы. Подрагивающий шелк лежал на ее пальцах безвольно, словно закованный в невидимую могучую цепь.

Сухая листва под ногами вспыхнула алым пламенем, горячим, но не обжигающим, и взметнувшись, легла красной жаркой полосой поверх прозрачной трепещущей нити ветра. Из огненных недр доносилось сиплое рычание, совсем непохожее на тонкий возглас возмущения ветра.

Из озера стремительно взвилась пенная волна, распахнула влажные прохладные объятия, нежно прильнула к девушке, добавив голубовато-снежный цвет. Ее ласковые, нежные прикосновения совсем не походили на поведение других стихий. В тихом журчании слышалась мелодичная любовь, верность настоящего друга.

Разодранные на длинные бахромчатые нити, грозовые тучи сплелись над лесом в тяжелый жгут. Молнии распороли низкое небо. Сверкнув стальными когтями, устремились вниз, опалили землю, взметнув в воздух черную пыль. Дождь на лету подхватил ее прямыми тяжелыми полосами и помутнел, теряя первозданную чистоту. Черное небо опускалось все ниже, деревья скрипели, сгибаясь под свирепыми порывами вихря. Внезапно лесные великаны стали заваливаться, вырывая длинные толстые корни, облепленные сползающей грязью. Спираль разворачивалась, заполучив последнее, золотисто-черное пятно. В нем слились песок пустынь, черная плодородная земля, сухая вымершая, красная глина…

А одинокая человеческая фигурка стояла посреди хаоса с закрытыми глазами, спокойно и безмятежно…

Покончив с праведным делом, селяне не торопились расходиться по домам. Столпившись на площади, они живо спорили, кричали, не обращая внимания на усиливающийся дождь. Солнце давно скрылось, ночное небо казалось черным и неприветливым. Что-то надвигалось.

Тритен первым удивленно посмотрел наверх. В глазах мелькнул животный ужас, перекрыв выражение привычного самодовольства. Рядом тонко взвизгнул Илвин, присел, закрыв голову руками. Раскатистый рокот прокатился совсем близко и сквозь тьму небес пробились стальные всполохи. Ночь ожила, хищно показав зубы, и выпустила тонкую пылающую стрелу, устремившуюся прямо на перепуганных людей.

Толпа схлынула, как волна, оставив одинокие тела. Люди с воплями бежали под укрытия, запирались в домах, но молнии, пущенные умелым стрелком, били без промаха, поджигая соломенные крыши. Деревья стонали, падали, охваченные пламенем, и быстро гасли под тяжелыми злыми каплями дождя. Взбесившийся ветер молотом бил в двери, распахивая их настежь, земля дрожала, как живая. Усиливающийся гул поднимался кверху, и люди, вжавшись в углы, всем телом чувствовали приближающуюся беду.

Никто так и не успел понять, что произошло, как было уже слишком поздно. Достигнув апогея, земля приняла их в свои холодные объятия, разом поглотив все дома, заживо похоронив селян, среди которых был и оставшийся на еще одну ночь путник.

Яркие вспышки раскалывали небо на тысячу осколков, заглушая отчаянные, преисполненные ужаса крики, а из рыхлой черной почвы уже тянулись ввысь молодые сильные побеги…

Два воина медленно подъезжали к небольшой деревушке. Лошади то и дело поскальзывались в грязи, вызывая нескончаемую ругань всадников. Воин помоложе, известный в кругу наемников, как Владий, едва сдержал удовлетворенную улыбку, заприметив вдали хоть что-то, отдаленно смахивающее на постоялый двор. Метнув на друга победоносный взгляд, он осторожно направил коня вдоль поваленной ограды к распахнутым настежь воротам.

Облегченно выдохнув, воины спрыгнули на землю. Владий взъерошил длинные русые волосы, огляделся и ворчливо заметил:

– Слава богам, добрались.

Поправив меч, он покосился на спутника, такого же широкоплечего, стройного, как и он сам, однако далеко не столь импульсивного в поступках.

Отведя уставших коней под навес, они вошли внутрь и устроились у стены, подальше от досужих взглядов. Подошел хозяин, как-то бочком, по-воровски. Не поднимая глаз, молча кивнул в ответ на резкий приказ принести вина усталым путникам.