Патрик приказал себе смотреть поверх ее головы, она прошла вдоль шеренги, вглядываясь в каждого. Сердце Патрика начало биться более сильно, когда девушка подошла ближе, затем встала напротив него, и он посмотрел ей прямо в глаза.

Антония была мертвенно-бледной, ее золотые волосы были заколоты, темные очки на лице прятали глаза. Но он увидел следы того, что сделали с ней, и весь сжался от боли. На ее щеках, под глазами, вокруг полных бесцветных губ были страшные синяки, на шее поверх хлопчатобумажной кофточки с высоким воротником были видны следы укусов.

Все полицейские молча смотрели на Патрика. Она также смотрела на него. Затем она протянула заметно дрожащую руку, слегка коснулась его плеча и потом так быстро отвернулась, что чуть не упала. Женщина в полицейском мундире обняла и поддержала ее.

— Я не делал этого! — крикнул Патрик ей вслед, но его уже схватили и потащили назад в камеру.

Весь следующий день Патрик провел в заключении, подвергаясь беспрерывным допросам и ожидая результатов судебной экспертизы. Поздно вечером, когда он буквально падал от истощения, бригадира позвали к телефону.

Вернулся тот потрясенным. Он стоял напротив Патрика и, побледнев, пристально глядел на него, в то время как Патрик, также побледневший от ужаса, не отрывал глаз от полицейского.

— Что? — взорвался он. — Что теперь случилось?

Бригадир глубоко вздохнул и довольно напряженно сказал:

— Мистер Огилви, мой долг принести вам самые искренние извинения с моей стороны и со стороны нашего отделения карабинеров. Мы признаем вашу невиновность по этому делу, вы свободны.

Патрик был так утомлен, что сначала ничего не понял.

— О чем вы говорите?

— Вы свободны, мистер Огилви, — повторил бригадир. — Мужчина, напавший на мисс Кэбот, арестован в Сан-Ремо — он изнасиловал другую девушку прошлой ночью и был пойман. Во время допроса он признался, что пытался изнасиловать мисс Кэбот. При обыске его комнаты в отеле были найдены вещи, принадлежавшие мисс Кэбот: кольцо и кое-что из белья. Нет сомнения, он — тот самый человек.

Патрик застыл на месте.

— Он англичанин?

Бригадир кивнул.

— Он чрезвычайно похож на вас. Тот же цвет волос, те же фигура и рост. Должно быть, это и ввело в заблуждение мисс Кэбот.

Патрик не верил своим ушам. Значит, Антония описала его полиции, потому что обиделась на то, что он отказался танцевать с ней… О, это могло быть неосознанной реакцией, но Патрик не верил, что это было чистым совпадением.

— Мы будем счастливы отвезти вас на виллу прямо сейчас в нашей машине, — сказал бригадир.

Молодой человек покачал головой.

— Могу ли я покинуть Италию? Я предпочел бы вернуться немедленно в мой отель в Ницце, если вы не возражаете. Я не хочу возвращаться на виллу Холтнеров. Нельзя ли прислать мне оставленные там вещи? Не могли бы вы это устроить? Я не хочу видеть никого из тех людей снова. Если позднее понадобится мое присутствие, я вернусь в любое время.

Бригадир стремился загладить ошибку и сделал все, как он просил. Автомобиль той же ночью доставил его через границу к отелю в Ницце. Патрик оставался там еще несколько дней. Большей частью находясь один в комнате, лежа в постели, он переживал события последних дней и ночей.

Его так и не вызвали для свидетельских показаний. Позднее об этом случае Патрик прочитал в итальянских газетах и обнаружил, что арестованный мужчина был обвинен в целой серии изнасилований, совершенных на побережье тем летом. Имя Антонии Кэбот лишь упоминалось среди многих, и ее даже не вызвали как свидетеля.

Несколько дней спустя Рей приехала в Ниццу повидать Патрика. Она сначала позвонила и оставила сообщение, что приедет. Он ждал.

Они отправились побродить по узкому лабиринту улиц Старого города с его средневековыми домами и уличными рынками, штукатуркой, сыпавшейся со стен, геранью, поднимавшейся из горшков на балконах, и старыми потрескавшимися ставнями, они прошли по аллеям и крошечным, замощенным камнем скверам.

— Я не знаю, что сказать: это было ужасно. Должно быть, это был кошмар для тебя, — сказала Рей, искоса бросая на него неуверенные взгляды.

— Да, — с болью ответил Патрик.

— Они часами расспрашивали меня о тебе, — повторила Рей.

Он догадывался, откуда бригадир получил свою секретную информацию, кто дал им ключ к его психическому состоянию. Только один человек знал все о Лауре, о настроении Патрика.

Рей пристально посмотрела на его суровое лицо, и у нее невольно вырвалось: