— Все это глупо, — сказала она, помолчав, и попыталась отнять у него руку.

Он не отдавал.

— Глупо? — с сомнением спросил он.

— Да! Мы даже не знаем друг друга!

— Вы правы. — Он привлек ее ближе, так что она почувствовала себя маленькой рядом с ним.

— Слишком поспешно — может быть, — задумчиво промолвил он, поднимая ее руку и поворачивая ладонью кверху. — Но, Мэдж, это не глупо.

Он поцеловал ее ладонь, не отрывая от нее глаз. От нежной ласки по ее руке пробежала дрожь.

— Это вовсе не глупо.

Мэдж считала, что она достаточно уверена в себе. Конечно, надо было возражать, убегать, взывать к здравому смыслу. Но она почему-то обо всем забыла, не в силах пошевелиться.

Он склонился, обнимая ее, одним пальцем поднял ей подбородок и поцеловал.

Его усы кололись. Тысячу лет Мэдж не целовалась с усатым мужчиной. Она хотела сказать ему это. Она хотела сказать, что вовсе не обезоружена нежностью его губ и лаской его объятий. Она хотела сказать, что поцелуй — это всего лишь поцелуй.

Мэдж вдруг захотелось снова засмеяться, но она почему-то не сумела.

Персику пришлось долго искать Майкла в недоделанных комнатах, чтобы позвать к телефону. Наконец он взял трубку.

— Алло?

— Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? — раздался знакомый голос.

— Привет, Винс, — обрадованно откликнулся Майкл, узнав младшего брата. — Кто тебя надоумил позвонить?

Он явственно видел, как его коренастый братец обиженно надулся.

— Никто меня не надоумил.

— Но ведь ты с кем-то говорил? Наверное, с мамой? Она звонила тебе и сказала, что от меня ничего не слышно и что она беспокоится. А потом, должно быть, позвонила Виктория и подлила масла в огонь. А потом позвонил папа…

— Ну так что? Они действительно беспокоятся о тебе.

Майкл улыбнулся. Как это похоже на семью Джордан — бесконечно звонить друг другу по поводу, но часто без всякого повода, не считаясь ни с чем.

— Скажи им, что все отлично. Я провожу отпуск в красивом старинном доме. И с удовольствием делаю свое дело.

— Свое дело? Свое дело? Какое это дело, Майкл?

Майкл представил себе, как брат встревоженно теребит редеющие волосы.

— Ты говоришь ну прямо как отец, Винс. Я монтирую ванные. Ясно?

— Майкл, это бред. Джина нам кое-что объяснила, но ты же не собираешься там век торчать и посвятить этой женщине остаток жизни?

Винс был на пятнадцать лет моложе и не мог помнить Корею. Но он, как и все Джорданы, был ужасно настырным. Майклу не оставалось ничего другого, как расставить точки над «i».

— Как сказать, — огрызнулся Майкл, чтобы поддразнить братишку. — Меня слишком поздно пригласили в это историческое место. Можешь выбросить проблему из головы.

— А что сказать отцу с матерью? — осведомился Винс.

— Скажи, чтобы прислали мне книги по кирпичным домам в колониальном стиле, — ответил Майкл не моргнув глазом.

— А я думал, ты отправился в Вирджинию, чтобы повидать свою медсестру.

— Так это и есть ее дом.

— Но зачем тебе понадобилось все это?

Майкл не знал, что ответить брату. У него и для себя-то не было толкового ответа, не говоря уже об остальных Джорданах. По правде говоря, он явился сюда с одной целью, а остался с другой. А сейчас, сидя за столом Мэдж, заваленным бумагами, он понял, что преследует третью. Он влюбился в нее.

Зря он так сделал. Ей это ничем не могло помочь, скорее — повредить. Мэдж были нужны здравый смысл Майкла, его сочувствие и поддержка. Ей был нужен друг, а он вознамерился стать ее любовником.

— Так что же я скажу им, Майкл? — вернул его к реальности голос брата.

Майкл вздохнул.

— Скажи им, что они будут полностью удовлетворены четвертого июля.

— Что-нибудь не так? — спросила Мэдж спустя четверть часа, зайдя в свой офис и застав там хмурого Майкла, сидящего перед телефоном.

Он поднял на нее глаза, машинально теребя волосы и глядя на нее отсутствующим взглядом. Прошлой ночью он поцеловал ее. Мэдж все еще чувствовала это, словно Майкл подарил ей частичку себя, частичку своего тепла и сочувствия. От этого ей хотелось улыбаться. И было страшно от того, что может произойти завтра.