— Я рад, — просто сказал он, подвинувшись поближе.

Ветер шевелил его волосы, а глаза сверкали фосфорическим блеском. Мэдж не могла оторвать от них взгляд. Она думала об ужасных шрамах, покрывающих тело этого мужчины, о кошмарах, сквозь которые он прошел, чтобы найти ее. Она думала о том, что он предложил ей помощь, в то время как имел право спокойно отдыхать.

— Спасибо вам, — сказала она и, быстро поднявшись на цыпочки, поцеловала его.

И тут же оказалась в его объятиях. Его усы покалывали ее, рот искал ее губы. О господи, его губы были такими нежными, а руки такими соблазнительными. Мэдж вцепилась в его мягкие, шелковистые волосы, которые трепал ветер. Она прильнула к его груди, вдруг ощутив мучительную жажду близости. Ей нужна была его радость. Ей нужна была его спокойная сила. Ей нужна была его вера в то, что она такая, какой он ее помнил.

— Ты дрожишь, — прошептал он.

— Я боюсь, — хрипло сказала она.

— Никогда не бойся меня, Мэдж, — промолвил он, привлекая ее еще ближе, — никогда не бойся меня!

— Я не боюсь тебя, — призналась она слабым голосом, — я боюсь себя. Но в этом — твоя вина.

— Моя вина? — шепотом спросил он, проводя пальцами по ее щеке. — Но почему?

Мэдж не отступила. Она посмотрела ему в глаза и решила сказать правду во что бы то ни стало.

— Потому что я хочу, чтобы ты меня любил.

Он сам хотел того же. Когда все заснули, Майкл прокрался в ее комнату и за руку вывел из дома.

Джордан понимал, что совершает ошибку. Он не за этим сюда приехал. И не это ей было нужно. Не это должно было принести ей мир и покой. Но он не мог уже сдерживать охватившую его страсть. Майкл понял, что увлечен этой женщиной с тех самых пор, когда впервые увидел ее улыбку.

Ее рука дрожала, но она ни секунды не колебалась, когда в одной ночной рубашке шла вместе с ним через двор по сырой траве. Мэдж следовала за ним в угловую комнату гостиницы так, будто это был роскошный «люкс» в фешенебельном отеле.

— Добро пожаловать во дворец, леди! — прошептал он с улыбкой, держа ее руки в своих.

— Я никогда не делала… — Она пожала плечами, подбирая нужное слово, вдруг снова ощутив себя робкой и юной девушкой.

— …Ничего такого, — подсказал Майкл. — Знаю. Я тоже.

Он поднял ее руки и поднес к губам. Впился взглядом в такие милые голубые глаза и поцеловал ей ладони.

— Полагаю, мы достаточно долго плыли против течения, да?

Майкл увидел, как ее глаза расширились, ноздри затрепетали, а грудь поднялась. От нее веяло дождем, свежестью и тихой ночью. Он ощущал губами атлас ее кожи. О господи, как же он хотел ее.

— Я немножко… заржавела, — призналась она, усмехнувшись. — Боже мой, это звучит словно: «Я давно не ездила на велосипеде».

— Принцип тот же, — успокоил он, ласково поглаживая ее запястья. — Я слышал, что эти навыки легко восстанавливаются.

Мэдж инстинктивно придвинулась ближе к нему.

— Правда?

— Да, — заверил он. — Именно так. И чтобы ты не беспокоилась, я захватил все, что надо, для безопасной езды.

Майкл наклонился и поцеловал ее. Она вздохнула, и его губы поймали этот вздох. Наслаждаясь нежностью ее рта, он позабыл о дожде и ветре, о свече и узкой койке, которая должна была принять их. Он видел только ее, чувствовал только ее.

Нетерпеливым движением он пробрался к ней под рубашку и ощутил соблазнительный трепет кожи. Он обнял ее одной рукой за талию, а другой за бедра и привлек к себе так, что она ощутила всю силу его желания. Мэдж трепетала под его прикосновениями, выгибалась и прижималась к нему. Майкл спустил ей рубашку с плеч, наслаждаясь атласом кожи на ее горле, и она откинула голову под его натиском. Он чувствовал, как ее руки царапают ему спину, и еще крепче сжимал ее в объятиях.

Вырез рубашки задержался у нее на груди, и он осторожно сдвинул его вниз. В тусклом свете свечи ее кожа отливала перламутром. Мэдж всхлипнула и невольно съежилась, когда рубашка соскользнула на пол, обнажая ее красивое тело.

Майклу стало трудно дышать. Ему не верилось, что она так прекрасна. Ее груди. Боже, ее груди, такие полные и тяжелые, с сосками цвета персика. Майкл гладил их, ласкал, припадал к ним ртом и стонал от наслаждения. Он поднял Мэдж, отнес на маленькую койку и лег рядом, чтобы почувствовать все ее тело, чтобы раствориться в ней.

— Как ты прекрасна! — простонал он, пряча лицо у нее в волосах.

— Милый, я мать двоих детей и мне сорок с хвостиком, — слабо возразила она.

Майкл поднял голову, посмотрел ей в глаза и улыбнулся:

— Вот поэтому ты так прекрасна, — сказал он и впился в ее податливый рот.

Когда Мэдж начала стягивать с него тенниску, он попытался остановить ее. Он весь дрожал, пытаясь сохранить самообладание. Это было слишком давно, и это никогда не было так, как сейчас.

— Ну, давай, — сказала она с мягкой улыбкой. — Я не хочу оставаться голой одна.

Но Майкл боялся, что она в ужасе отвернется, увидев его шрамы. Мэдж поняла это.