Еще не закончив разговора, начальник (тут же при Рагимове) сообщил в Барановичи, что сведения о десантном отряде (так нас называли) имеются и что для ликвидации его необходимо дополнительно послать 700 человек.

Рагимов рассказал все. Только теперь мне стала полностью ясна обстановка, сложившаяся в результате его предательства, да и сам предатель предстал перед нами без маски, во всей своей отвратительной наготе. Ничего, кроме расстрела, он не заслуживал — и был расстреляй; Но свое подлое дело он сделал, и мы должны были с минуты на минуту ждать облавы. Оставить же этот район самочинно без крайней необходимости мы не могли.

И мы готовились. Нервы были у всех напряжены до предела.

Пятого октября я проснулся часа в три ночи и почувствовал, что больше не засну. Вышел. Черное бездонное небо, черная земля, черные громады деревьев. Тишина. Приглушенные шорохи осенней ночи не в силах разрушить ощущение беспокойной, настороженной и враждебной тишины. Словно кто-то спрятался и подкарауливает в темноте или — невидимый и неслышный — крадется тебе навстречу. И невольно замедляешь шаги, чтобы ступать как можно тише, чтобы сучок не хрустнул под ногой. А если он хрустнет, — вздрогнешь и остановишься. Нервы!..

Я обошел посты, шепотом опрашивая часовых. Все было в порядке, и только непонятная тревога не давала мне покоя.

Вернулся в землянку, разбудил еще четверых — политрука Захарова, лейтенанта Мирового, сержантов Дмитриева и Новикова — и, шепотом объяснив задание, направил их на дополнительные посты. А сам продолжал бродить возле землянки, прислушиваясь к тишине.

Между тем проснулась Тоня Бороденко и начала готовить к завтраку фасолевый суп. Костерок, который она разожгла, осветил ближайшие деревья, но темнота, отодвинувшись немного, стала еще гуще, еще тревожнее. Сучья потрескивали в огне, Тоня говорила что-то, но мне было не до разговоров. Продолжая прислушиваться, я отошел немного в сторону.

И вдруг издалека донеслись до меня крики, курлыкание растревоженных журавлей. Это забеспокоились обитатели болота, находившегося от нас километрах в двух к северо-западу. И конечно, забеспокоились они неспроста: на болоте появились люди. Так же вот в Березинских лесах предупреждали нас о появлении врагов крики птиц на журавлином болоте.

Я снова пошел в землянку.

— Подъем!.. Быстрее собираться!.. Забирайте все!.. Подготовиться к выступлению!

Люди поднимались. Ко мне подошли Черный и Каплун:

— Товарищ командир, что случилось?

— Наверно, сегодня будет облава, — ответил я и приказал Каплуну: — Проверьте все и выведите людей на восточную опушку.

Черный удивился:

— Не зря ли вы так торопитесь?

— Не зря. Птицы кричат на болоте. А кто их мог потревожить в такую рань? После всей этой истории с Рагимовым — только и жди гостей.

— Да. Это, пожалуй, верно.

Приближавшееся утро понемногу рассеивало темноту. Седой, как дым, вставал над болотом туман. От него потянуло сыростью и холодком. Мы присели к костру. Погрели руки.

Из темноты вынырнул Захаров, прибежавший с поста.

— Где командир?.. По кладкам из Хатыничей идут немцы.

— Это значит — с юга. И почти в ту же минуту явились Новиков и Дмитриев от журавлиного болота: там тоже немцы. Это — с северо-запада.

Медлить было нельзя.

— Тоня, туши костер.

— А что делать с супом?

— Забрать с собой… Все готово?.. Золочевский здесь?.. Рацию захватили?.. За мной!

Пересекли болото. На юго-западной опушке Заболотья я остановил отряд.

— Садись!..

Надо было переждать, выяснить, куда двигаются немцы — они уже показались. Группа, пришедшая из Хатыничей, развернувшись в цепь, шагала по моховому болоту к тому островку, который мы только что покинули. Еще не совсем рассвело, но мы различали их фигуры.

— Тише!

Все притаились. В людях я был уверен, но Николай Велько водил с собой двух собак — пойнтера и овчарку. Как бы они не залаяли! Особенно овчарка.

Держа на изготовку автоматы, фашисты прошли в каких-нибудь полутораста метрах от нас. Собаки не выдали.

Скоро появились фашисты и с другой стороны — из Борков. Выйдя по кладке в урочище Заболотье, он и тоже развернулись в цепь и двинулись мимо нас, прочесывая островок. А мы опять сидели, притаившись, не более чем в сотне метров от врага.

В это время издалека — с северо-запада — донеслись выстрелы. Должно быть, фашисты обнаружили партизанский госпиталь. А потом подняла стрельбу в Заболотье и группа немцев, прошедшая мимо нас. Очевидно, она брала штурмом наш прежний лагерь.

Да. Облаву подготовили серьезно. Проводники, которым Рагимов указал нашу базу, привели к нам врагов среди ночи. Это была первая ночная облава. Раньше немцы не осмеливались действовать в темноте. А сейчас расхрабрились, потому что их было много: тысячи полторы двинулись на нас сразу со всех сторон, да еще в окрестных деревнях стояло около пяти тысяч фашистов, готовых по первому приказанию выступить на помощь. Если бы весь наш отряд находился на базе, партизанам не удалось бы уйти от врага. А если бы наша маленькая группа задержалась еще на полчаса около землянки, враги застали бы нас врасплох.