Теперь женщина неторопливо осматривается вокруг с видом человека, который не то что бы изучает обстановку и расположение нового дома, желая побыстрее освоиться, а скорее припоминает что-то знакомое. Возможно ли это? Так или иначе, но, стремясь, по-видимому, разглядеть все как следует, цветущая блондинка без долгих размышлений поднимает жалюзи, разматывает шарф, снимает очки и открывает изумленному прокурору лицо, несомненно принадлежащее Луизе Савелли, в замужестве Конти. Как она попала в его дом? Значит, это супруги Конти сняли его на лето. Но если это они, зачем такая таинственность? Что ж, она все еще красивая женщина, хоть прошло уже столько лет, а это самое главное; приключение будет еще занятнее, только и всего.

Почти в ту же самую минуту благодаря одному из непостижимых зигзагов судьбы, которые кажутся плодом фантазии романиста, новый заместитель прокурора Специи, доктор Франко Конти, входит в самое престижное в городе агентство по найму недвижимости. Его коллега Нордио написал ему, что остался доволен услугами, оказанными здесь, и вот он поднимается по устланной пушистым ковром лестнице и размышляет: правильно ли было решаться на такой шаг, не посоветовавшись с женой. Но если он отыщет уютную, заманчивую квартирку, можно будет вернуться к тому разговору.

Если он так никогда и не дознается, почему его сюда перевели, хотелось бы, по крайней мере, жить тихо и спокойно, вдали от городского шума и гари, читать и размышда в комнату, пыхтя, возвращается владелица агентства, поспешно отбирает у него альбом и с некоторым беспокойством поясняет: «Нет, только не это, этот дом уже занят… и вообще, знаете, он вам не подошел бы… разрешите…»

Вместе с альбомом у Конти вырывают и сердце. Вот, значит, как. Теперь все сходится. Стало быть, это Де Витис устроил его перевод.

Как же долго он ждал, какую хитрую осторожную игру вел заодно с Луизой — теперь становятся понятны все ее причуды, особенно нежелание идти в агентство вдвоем. Так, значит, уютным уголком его жена уже обзавелась. Ясное дело. Иначе и быть не могло. Вот чем объясняются все эти разговоры о карьере и продвижении по службе. Теперь она занялась его карьерой и будет делать ее тем единственным способом, какой знает. Всерьез занялась, ничего не скажешь.

Если есть на свете ад, то он находится в душе меланхолика, который сам обрек себя на вечную печаль. И в его привычке желать ради самих желаний, никогда не претворяя их в поступки. Но сейчас Конти чувствует: надо что-то делать. И как можно скорее.

«Появиться обнаженным— еще недостаточно, чтобы налицо был факт нарушения общественного порядка», гласит набранный крупным шрифтом заголовок, а напечатанная под ним заметка окончательно отравляет настроение: «Для этого явно требуется нечто большее», — таково решение суда в Сарцане». Черт возьми! Нечто большее? Позвольте узнать, что именно? Де Витису ничего больше не требуется, он встает с кресла во всем своем грозном величии и направляется к лифту.

Миг — и лифт возносит его на нужный этаж, и, едва выйдя, он набрасывается на подбежавшего к нему служителя:

— Всех ко мне в кабинет! Нордио, Матильду, — быстро!

— Сейчас, ваше превосходительство.

Берарди ответил с привычной четкостью, но не двинулся с места, разрываясь между усердием чиновника и осмотрительностью бывалого солдата. Ведь с сегодняшнего дня в командном составе прокуратуры появилось новое лицо; но

Де Витис, очевидно, еще не в курсе дела. Наконец, не в силах побороть желание первым сообщить такую новость, он вкрадчиво спрашивает:

— И доктора Конти, ваше превосходительство?

Де Витис никогда бы не подумал, что его старый товарищ может заступить на должность в субботу, имея в своем распоряжении такой уютный дом и такую соблазнительную женщину. Однако, не желая обсуждать это с подчиненным, который с хитрым видом уставился на него, он отделывается кратким ответом:

— Да, конечно, и его тоже.

Он произносит это небрежно-повелительным тоном, а про себя думает: Конти дурак, его нетрудно будет обойти. К нему идеально подходит чье-то выражение: «Я научил тебя быть честным, потому что ума у тебя нет».

Конти не считает возможным атаковать Де Витиса в прокуратуре. Здесь он непобедим, всемогущ, и, если начать задавать ему вопросы, требовать объяснений, это, конечно, добром не кончится. Да но чем его спрашивать? Действительно ли он устроил перевод Конти? Де Витис в этом не признается, а что касается других ужасных подозрений, то ему пока что недостает убедительных доказательств.

Он просматривает газеты и наслаждается, читая о смелом решении суда в Сарцане, — он слишком хорошо знает Де Витиса, для него это будет большой удар — когда раздается стук в дверь и в комнату заглядывает Берарди: