Очевидно, он может позволить себе такой тон, поскольку Вердзари, вместо того чтобы возмутиться, остается неподвижен. Тень великого мужа закрыла ему не только вид на море, но и пути к спасению. Он протягивает руку к стакану и опорожняет его с гримасой отвращения.

— Эта ваша слабость, между прочим, — продолжает неумолимый собеседник, — не первый раз ставит меня в неприятное положение. И каждый раз я покрываю вас — не только в ваших, но и в моих интересах, разумеется. Прокуратура в главном городе провинции должна быть чиста как зеркало, хотя бы формально, и в этом зеркале должны отражаться все, кому приходится иметь с ней дело.

— Такой уж у меня характер… — вздыхает Вердзари.

— У людей с характером — скверный характер, дорогой комиссар. И потом, мы с вами не можем позволить себе такую роскошь — иметь характер!

Он убирает бутылку и стакан, явно давая понять, что беседа окончена и вопрос решен, потом замечает:

— Знаете, что сказал Клаузевиц? «Нужно оставить противнику иллюзию, что он близок к победе, иначе радость окончания войны будет неполной». Но будьте уверены: тот, кто побеждает на самом деле, всегда остается незапятнанным, какова бы ни была его тактика.

— Незапятнанным? Вот неожиданное слово!

— Но оно отвечает той единственной концепции правосудия, какой придерживаются в нашей стране.

Солнце уже зашло, и его отблеск покрывает гладь моря серебром. На некоторое время оба забывают обо всем, любуясь медленной сменой красок. Наконец Вердзари встает и, повернувшись к лестнице, ведущей вниз, нарушает молчание:

— А Фавити?

Де Витис отвечает важно — как человек, который добился желаемого:

— Можете доверять ей, как мне самому.

Необходимость ждать обратно пропорциональна социальному положению человека. Чем выше ты стоишь на общественной лестнице, тем меньше приходится тебе ждать, а вот бедняк, можно сказать, всю жизнь проводит в ожидании: на почте, в приемной врача, на перроне вокзала. Поезд у него, как правило, не скорый, а пассажирский, зачастую ему приходится путешествовать на своих двоих, это словно еще больше растягивает ожидание. Тот, кто зависит от другого, всегда в ожидании, с утра до вечера, и все ждет чего-то от завтрашнего дня. Но это «что-то» либо не наступает вовсе, либо каждый раз обманывает ожидания — верный знак незащищенности и несвободы человека. Сильным мира сего не нужно надеяться, им незачем сидеть в приемной.

Этторина Фавити заждалась. Его превосходительству пора бы уже вернуться. Последний поезд из Риомаджоре приходит в восемь тридцать, а сейчас уже больше девяти. От вокзала до виллы «Беллесгуардо» всего несколько минут на такси, и ей не терпится, узнать, чем кончилось свидание, для которого она предложила воспользоваться домом ее родителей. Хоть бы он поскорее вернулся. Когда решается твоя судьба, неизвестность с каждой минутой все тяжелее.

Она на кухне, держит ужин на плите, чтобы не остыл, но делает все машинально, мысли ее далеко, они вернулись к недавним мгновениям черной, грызущей тоски, от которой у нее кружится голова: прошлой ночью ей приснился очень странный сон, и она никак не разберет, что бы он мог означать. В сотый раз приподнимает она крышку кастрюли и загадывает: если к приходу Де Витиса соус не остынет, значит, все будет хорошо. Затем решительно закрывает кастрюлю: до приезда хозяина она ее больше не откроет.

Вот он наконец. Такси притормаживает и въезжает в сад; от скрипа гравия под колесами на душе у Этторины становится спокойно и печально: еще секунда — и она все узнает. Де Витис входит в дом, и достаточно видеть его спокойные, впервые за долгое время не закрытые темными очками глаза, чтобы забыть все страхи, а его веселый голос залечивает любые раны.

— От свежего воздуха у меня разыгрался аппетит!

Итак, дело сделано. Этторина спешит на кухню, возвращается оттуда с большим дымящимся блюдом и, ободренная хорошим настроением прокурора, не выдерживает:

— Ваше превосходительство…

— Ну-ну?

— Мне сегодня приснился сон…

— Бесконечная тень истины…

— Только, пожалуйста, не смейтесь надо мной, сон очень странный…

— Это была цитата из Пасколи!

— Никак не могу отвязаться от этого сна.

— Так расскажи мне его.

— Не знаю, как начать. Он такой запутанный, прямо настоящий роман.

— Начинай с места действия.

— Старый замок, с башнями и подземельями…

— Вот видишь… А теперь действующие лица!

— Преступники… Банда преступников, которая хочет уничтожить человечество…

Это не ново! — Он указывает ей на стул. — Садись, садись…

— …Они крали с кладбищ покойников и делали им уколы, от которых те превращались в роботов. И эта компания все росла и росла — люди-то каждый день умирают — и постепенно превратилась в огромную армию покойников со всех концов земли, а живых становилось все меньше, и скоро им предстояло исчезнуть совсем…

— Как интересно, продолжай!

— Но вот они откопали одну женщину, красавицу, но она не умерла, ее похоронили еще живую…