— Неправильно.

Икуми принялась сосредоточенно складывать лежавший на коленях носовой платок:

— Как-никак помогать следователю из Токио…

— Следователю в отставке, заметьте.

— Да, я знаю. Может, Тамоцу вам показался… Но он совсем не так прост! После того как вы приходили в мастерскую, он сразу позвонил тому полицейскому, Сакаи-сан, и попросил выяснить, служит ли в Центральном управлении токийской полиции некий Хомма.

— Да ну?

— Так что если он хочет помочь, то он всерьёз это говорит. Вести розыск вместе с господином Хоммой — это ведь… Здорово же!

— И вы действительно не против? Придётся брать отпуск в мастерской, а иной раз, может быть, и ночевать дома не удастся…

— Я правду говорю. Вы можете на него положиться.

Сделав глубокий вдох, Хомма отрезал:

— Не могу.

Икуми вскинула на него взгляд:

— Почему?

— Потому что не думаю, что вы действительно этого хотите. Потому что не хочу, чтобы между вами и вашим мужем пробежала тень. Я буду держать его в курсе, поэтому уговорите его, пусть сидит дома.

— Нет, так нельзя. Пожалуйста, доверьте ему дело.

— А вам разве не будет досадно?

— Ещё как досадно! — Голос Икуми зазвенел от волнения.

Хомма молча взглянул на неё и заметил, как дрожат круглые щёчки.

— Мне тяжело, но гораздо тяжелее смотреть, как он сидит дома и мучается, переживает из-за Сёко-сан!

— Ну, это вы преувеличиваете. Ничего такого нет.

— Почему вы так уверены? Ведь вы, господин следователь, совсем не знаете Тамоцу.

Она даже смутила его своим напором.

— Но ведь, как бы ни были дороги друзья детства, сейчас для Тамоцу важнее вы с Таро. Уж это-то я вижу.

— Верно, важнее. Он очень заботливый. Но ведь это совсем другое! В смысле — по-другому…

— Что — по-другому?

Голос Икуми стал совсем тихим.

— Хомма-сан, у вас есть друзья с самого детства?

— Есть, но теперь мы не так уж и близки.

— Тогда вы не поймёте.

— Но ведь и Тамоцу с Сёко, когда выросли, не были такими уж друзьями?

— И всё-таки они друг друга помнили. Тамоцу-тян всё время о ней беспокоился, о Сёко-сан. Она в Токио уехала, связалась со ссудными кассами, наделала долгов, пошла в бар работать, а он переживал из-за такой женщины. Потому что любил.

— Постойте-ка, вы сказали «любил», но это совершенно иное чувство, чем он испытывает к вам, ведь так?

— Иное, да. Потому я и говорю: пусть. Пусть для неё Тамоттян готов на всё, я согласна. Но это сейчас. Если на этом всему будет положен конец. А чтобы это тянулось я дальше — не хочу.

Икуми опустила голову. На тыльную сторону лежащей на коленях ладони упала слеза.

— Ну-ну, вам сейчас вредно волноваться!

Хомма попытался произнести это легко, но его собеседница даже не улыбнулась, она вовсе не собиралась менять тему разговора. Брови её всё ещё были насуплены.

— Меня Тамоттян зовёт просто: «Икуми», а Сёко для него — Сии-тян, — прошептала она скороговоркой. — Он всё время о ней думает, всегда её будет любить. Ведь у них общее детство и общие воспоминания. А мне и возразить нечего…

Глядя на Икуми, Хомма вспомнил вдруг лицо Икари, вспомнил его голос, когда он обращается к фотографии Тидзуко перед их домашним алтарём: «Тии-тян!»

— Ну, если бы он так любил её, он бы женился на ней, верно?

Икуми усмехнулась:

— Похоже, что Сёко-сан не прельщал такой жених, как Тамоцу. Но даже если это и не так, они были слишком близкие люди, чтобы пожениться.

«Слишком близкие, чтобы пожениться», — нечто похожее он тоже уже слышал от Икари.

— Детская дружба — это ведь совсем не то, что любовь или брак, я точно знаю. И к тому же…

— Что?

Икуми по-ребячески, ладошкой размазала слёзы по лицу:

— Он ведь очень виноват перед Сёко, и теперь его мучает совесть. Ведь он же заподозрил, что она сама убила мать. Понимаете? Вот поэтому…

— Чтобы изжить стыд?

— Да. Конечно, «изжить стыд» — это чересчур красиво сказано… Просто он делом хочет показать, что чувствует свою вину.

В голове у Хоммы слова Икуми и честное лицо Тамоцу слились в цельный образ.

— К тому же это ведь из-за того, что тётя Тосико Сэкинэ погибла такой смертью, мы с Тамоцу повстречались Это и послужило поводом для того, чтобы мы стали мужем и женой. Вы же понимаете, как для нас это важно. Поэтому дайте Тамоцу шанс, пусть наконец почувствует, что его совесть чиста…. А отпуск он может себе позволить: мы ведь и в свадебное путешествие не ездили, потому что, когда поженились, я была уже с пузом, на шестом месяце. — Наморщив носик, Икуми расхохоталась. — Вот и сегодня вечером он вернулся в шесть часов, а потом три часа со мной препирался обо всём этом. То, что он хочет вам помогать, он решил сразу после вашего ухода из мастерской, это точно. Он добрый и очень старательный. Я прошу вас, позвольте ему снять с души камень.