— Но учитывая, что мы охотимся за ним с момента твоего приезда в Лондон и до сих пор не напали на след, вряд ли на это можно сильно рассчитывать, — сказал Дарси. — Если бы ты сумел как-то доказать Ротгарду, что прошлой ночью ты был не у Мэйнарда…

— Допустим, найти человека, который мог бы за тебя поручиться… — Вульф многозначительно на него посмотрел.

— У меня нет таких свидетелей, — отрезал Вайльд.

Филлипс тем временем закончил завязывать галстук.

— А как насчет этой мисс Фонтейн? — спросил Вульф напрямую. — Она сможет подтвердить твое местонахождение?

— Об этом не может быть и речи. — Вайльд встал. А камердинер тем временем пулей метнулся в гардеробную и вернулся обратно, неся в руках сюртук темно-зеленого цвета. Вайльд вытянул руки, давая надеть на себя непревзойденное творение Вестона. [13] — Я не стану впутывать в это дело даму.

— О! — Дарси и Вульф переглянулись. — Раз она провела с тобой ночь, мы решили…

— Здесь нечего решать. И забудьте о мисс Фонтейн. Ее это не должно касаться.

— Но… — Дарси тут же умолк под пронзительным взглядом Вайльдхевена.

— Я поеду к Ротгарду и попытаюсь его унять, — сказал Вайльд, стоя неподвижно, пока Филлипс проверял, насколько хорошо сидит сюртук. — Он разумный человек.

— Очень на это надеюсь, — сказал Вульф. — И все же мы остаемся твоими секундантами до тех пор, пока вопрос не будет решен. Мы займемся поисками самозванца в надежде взять его за шиворот и предоставить в распоряжение Ротгарда.

— Решено. — Вайльд отослал камердинера и повернулся к двери. — Я сообщу, если все еще буду нуждаться в ваших услугах. Надеюсь, это не понадобится.

— Что это еще за новости?

Граф Ротгард буквально влетел в гостиную, где его дожидался Вайльд. Это был высокий подтянутый мужчина с темными волосами, изрядно подернутыми сединой. На его узком лице выделялся тонкий острый нос, зеленые глаза метали молнии, над ними нависали густые брови. Несмотря на возраст — на вид ему было около пятидесяти, — граф выглядел весьма внушительно и мог заставить робеть в своем присутствии любого неуверенного человека. Особенно сейчас, когда гнев исходил от него волнами, как пар, поднимающийся над мостовой после сильного дождя.

— Я пришел принести свои извинения за то недоразумение, которое случилось вчера вечером, — произнес Вайльд, вставая с места.

— Недоразумение? — Ротгард ткнул пальцем в его сторону. — Да как ты смеешь, оскорбив меня, рассчитывать получить прощение в обмен на несколько красивых слов? Кто-то же должен поставить тебя на место.

— Я свое место знаю. — Твердо вознамерившись держать себя в руках, Вайльд напомнил себе, что этот человек стал жертвой проходимца и у него есть все основания быть в бешенстве. — Я, герцог Вайльдхевен, пришел извиниться и предложить вам возместить убытки.

— Возместить убытки? Может, этого и хватило бы, если бы речь шла только об оскорблении, — воскликнул Ротгард. — Но то, как ты обошелся с моим сыном, поистине непростительно.

— Я готов все компенсировать…

— Компенсировать?! Да ты лишил парня годового содержания, права собственности на конюшни и продал его лучших лошадей с молотка «Таттерсоллз [14] ». Как, черт возьми, ты собираешься компенсировать это?

— Просто назовите мне цифру…

— Ни о каких деньгах не может быть и речи, ты, негодяй! Задета честь моей семьи! А это не измеряется никакими деньгами! — Ротгард окинул его презрительным взглядом. — Такие поступки смываются разве что кровью. А теперь вон из моего дома!

— У меня тоже есть честь, — произнес Вайльд, решив раскрыть все свои карты. — И кое-кто пытается ее очернить. Я подозреваю, что есть человек, очень похожий на меня, и он пользуется этим, чтобы опозорить мое имя.

— Ты что, пьян? Что это за байки ты мне тут рассказываешь?

— Это правда, Ротгард. Поймите, меня не было прошлой ночью у Мэйнарда. Равно как и тогда, когда ваш сын все проиграл. Этот самозванец похож на меня как две капли воды и представляется Вайльдхевеном, доставляя мне кучу проблем.

Ротгард долго на него смотрел, а потом рассмеялся.

— И ты ждешь, что я поверю в эту ложь?

— Это правда.

— Да неужели?! А есть ли хоть кто-нибудь, кто может подтвердить твое местонахождение в ночь, когда мой сын все потерял? Или хотя бы прошлой ночью, раз уж на то пошло?