Томас привстал в седле и огляделся.

– Может быть, – спросил он в великом недоумении, – не туда едем? Адово Урочище в другой стороне?

Олег посоветовал:

– Взгляни на карту.

Томас послушно вытащил туго свернутую в трубочку карту, лицо омрачилось, а когда свернул и сунул обратно, уголки рта тоскливо опустились.

– Адово Урочище на том берегу. Сколько до него миль – не указано, но, судя по размерам здешних феодов, не так уж и далеко.

Олег оглянулся на залитый солнцем берег, деревья в заболоченном лесу.

– Думаю, – сказал он равнодушно, – эти земли тоже можешь свободно присоединить к своим.

– Но это же…

Томас осекся. Олег кивнул.

– Вот-вот. Герцога мы отправили на тот свет, как и его родню. К тому же, когда станет известно, чем он занимался, церковь его проклянет, а король отвернется. Так что земель у тебя будет немало. Если, конечно…

Томас нахмурился, рука его поднялась, чтобы опустить забрало, но удержался и пустил коня вперед. Легкие чистые брызги взлетели по мелководью, быстрые рыбки брызнули в стороны, как осколки блестящего кремня, потом конь погрузился по грудь и пошел уже медленно, насторожив уши и тревожно пофыркивая.

На середине реки Олег остановил коня. Томас оглянулся на залитый солнцем берег, рыбки хватают проворных водомерок, а самые резвые подпрыгивают и стараются ухватить пролетающих над самой водой комаров, стрекоз, всяких крылатых мошек. Некоторые ухитряются хватать присевших отдохнуть на торчащие из воды травинки опасно близко к воде жучков, личинок.

А берег, к которому приближаются, покатый и блестящий, залит толстым слоем черной слизи. Сильный запах гниения коснулся ноздрей Томаса. Он оглянулся на невозмутимое лицо калики, тот смотрит прямо перед собой, но неизвестно, видит ли то же самое, что и Томас. Запах отвратительный и, похоже, останется с ними еще долго.

Интересно, сталкивался ли Олег с подобным, мелькнула мысль. Вдруг да знает, что делать, чего опасаться в первую очередь, чем можно пренебречь…

– Такое вижу впервые, – проговорил он как можно более небрежным голосом.

Олег буркнул:

– Все когда-то видится впервые.

– Да, – согласился Томас, – но ведь ты поскитался намного больше меня!

– А что толку, – ответил Олег равнодушно. – Это потом, наскитавшись, вдруг понимаешь, скитания нужны только дуракам. Умному зачем? Он и не сходя с места в состоянии объять Вселенную.

Томас удивился.

– Это как?

– Мыслью, – ответил Олег насмешливо. – Это такое свойство человека, рыцарям не всегда доступное… или малодоступное, однако же порой весьма полезное…

Кони с большой неохотой взобрались на берег. Томас перевел дыхание, только кони гуннов могут без дрожи опускать копыта в эту зловонную грязь, других бы ни за что не заставил даже перебраться через реку. Впереди раскинулось исполинское болото, темное небо нависает над ним, покрытое грязными черными тучами.

Он оглянулся в испуге: на той стороне реки светит яркое солнце, а здесь мрачный сумрак, как будто наступил вечер, тоскливый безрадостный вечер. Воздух прохладнее, сырой, даже промозглый. Олег держится в седле ровный, как будто привязан к невидимому столбу, что не дает горбиться, а если даже он едет с достоинством, то рыцарь тем более должен по меньшей мере презирать эту грязь. И неважно, сколько ее, какие твари в ней кишат, каких демонов способна изрыгнуть и какие пузыри впереди вздуваются.

Болото ровное, черное, словно залитое земляной смолой, кое-где торчат такие же черные стебли, блестят от сырости и вроде бы слизи, Томас старательно присматривался, но так и не определил ни осоку, ни камыш, ни другие знакомые болотные растения. Язва изменяет живое на такое вот, разве живое сможет расти в такой… в таком?

Кони вздрагивали, но поводья держат крепкие руки, и бедные животные покорно двигались вперед. Везде черная жидкая грязь, поглотившая траву и кустарники, а отдельные деревья, не давшие себя проглотить, превратились в ужасные создания.

Томас видел во время похода, как на берег теплого моря выбрасывает тысячи медуз и массу сорванных подводным штормом страшноватых растений: сизых, жутких, отвратительных, так вот сейчас деревья напоминают этих обитателей морского дна, облепленных издохшими медузами.

Он ехал, зажатый так, что едва мог дышать: туман подступает близко, оттуда доносится уже не кваканье, могучие булькающие звуки, будто из жидкой грязи выныривают чудовища размером с коня. Даже слышно мощное сопение, туман колышется, увлекаемый дыханием огромных зверей. Кони тревожно прядали ушами, вздрагивали, Томас изо всех сил старался удержать жеребца в повиновении, дабы не прянул в испуге в сторону, а там обязательно бездна…