Шрифт:
– С утра ехать надо, – сообщил он сумрачно. – Неча тянуть.
– Куда ехать?
– Поговорить с теми, – ответил Олег, – кто все это затеял. Язву, как здесь ее зовут.
Томас покосился на меч в углу и разложенные по лавке доспехи.
– Поговорить?
– Я все делаю миром, – ответил Олег, подчеркнул: – Всегда!.. Конечно, когда удается.
– Хорошее уточнение, – буркнул Томас. – Своевременное. А то бы я кое-что напомнил. Ты уже выяснил, где искать?
– Примерно.
– Насколько?
– Где-то за монастырем, – ответил Олег уклончиво. – Чутье на что?
Он хмуро смотрел на Томаса, зеленые глаза загадочно блистали. Монастырь на зеленом островке казался ему льдиной в океане гнилой слизи. И ощущение упорно твердило, что льдина тает, упорно подтачивается волнами. И хотя настоятель уверяет, что зеленый круг неизменен вот уже сколько лет, опыт участника многих баталий подсказывает, что любую пассивную оборону в конце концов взламывают.
Томас после беседы со святыми отцами пребывал в таком просветленном состоянии, что вот-вот на спине начнут пробиваться культяпки белых крыльев.
Он переложил доспехи на пол и широкий подоконник, но в возбуждении не мог усидеть на освободившейся лавке, заходил взад-вперед по тесной келье, кулаками стучал то в ладони, то по бокам.
– И что, – сказал он обвиняюще, – хочешь сказать, что ты читал когда-то эту Святую книгу? Вот уж не поверю!
– Твое дело, – буркнул Олег. – Вообще-то я чего только не читал… Есть люди, что читают только умное, а я мел все подряд. Даже эти вот, ха-ха, святые книги! Видел бы ты тех ребят, что сочиняли эти святые тексты! Нет, у тебя душа поэта, больно ранимая и политесная. Тебе правду знать нельзя. Как думаешь, нам поесть дадут или надо?..
Томас вскрикнул:
– Только не колдовством! Только не колдовством в таком святом месте!
– Да ты че? – удивился Олег. – Я хотел только сам пойти поискать на кухне.
Томас сказал раздраженно:
– Сэр калика, я что-то вас не разумею. Мы ехали с великой и благородной целью: отыскать логово местного дьявола и разнести его вдрызг! Я все время ломаю над этим благородную рыцарскую голову, а вы, сэр калика…
Олег слушал с кривой усмешкой. Когда Томас сердился по-настоящему, он всегда набундючивался, становился невыносимо напыщенным и обращался к нему подчеркнуто вежливо, ибо небрежными бываем только с друзьями, а с чужаками и противниками мы намного корректнее.
– Ты прав, – ответил он неожиданно, – ты прав, благородный сэр Томас. Я веду себя, как распоследняя свинья. Оттого, что знаю больше, вовсе не значит, что я должен вот так… Извини! Давай в самом деле в задницу… в смысле отринем мирское и поговорим о том, как достичь логова и сокрушить, кто там сидит.
Томас, несколько смущенный, что язычник так быстро и искренне признал неправоту, это в первую очередь выказывает благородство натуры, проворчал:
– Да, конечно… давай. Хотя, конечно, насчет хорошего ужина идея неплохая. Все-таки в этом проклятом болоте я потерял фунтов десять хороших мускулов, а это нехорошо. Они еще пригодятся, думаю.
– И у меня есть такое чуйство, – согласился Олег. – С чего бы?
Они улыбнулись друг другу, как два волка перед набегом на стадо, где, кроме жирных овец, есть злые собаки и пастух с дубиной.
Глава 5
Раздался стук в дверь, Томас крикнул:
– Открыто!
Дверь отворилась, Томас в удивлении выпучил глаза на папского прелата, вскочил, едва не отбивая бока хвостом от великой почтительности и усердия, сказал торопливо:
– Входите, ваше преосвященство!.. Если, конечно, вы не ошиблись дверью.
Прелат ответил с кротостью, что пуще всякой гордыни:
– Нет, не ошибся, сын мой. Спасибо.
Он переступил порог, дверь за ним закрылась. Томас придвинул прелату единственное кресло.
– Прошу вас, ваше преосвященство!
Олег наблюдал со сдержанной насмешкой, рыцарь к лицу высокого духовного звания проявляет больше почтительности, чем к королям, сам же никак не высказал своего отношения, а прелат, понятно, на него посматривал чаще и с опаской.
– Мы здесь, – сказал Томас первым, – ваше преосвященство, прикидываем, где у Адовой Щели может быть уязвимое место. Но трудно что-то говорить, когда прем наугад…
Прелат степенно опустился на сиденье, положил руки на подлокотники, особенно широкие в сравнении с его тонкими иссохшими костями.
– Я подходил близко, – обронил он, – но зайти не сумел… Слишком могуче Зло, слишком сильна его власть над нашей плотью. Я убоялся, что не смогу… что не устою… Увы, я всего лишь человек…
Томас молчал, не зная, что сказать, прелат смотрел на них настолько глубоко запавшими глазами, что иногда глазницы выглядели пустыми.
Олег после долгой паузы обронил: