В конце 1263 года в планах графа Лестера произошли большие изменения. Его надменные манеры, жестокость его приверженцев34, желание властвовать над многими среди королевских сеньеров, умеренность и взятки принца Эдуарда увели многих из партии баронов, и вокруг принца образовалась весьма внушительная группировка. Последнего оскорбил граф Дерби, неустойчивый и не принадлежащий ни к одной из сторон человек, который захватил три замка принца и отказался их возвращать35. Несколько маркграфов перешло на сторону Эдуарда. А еще принц завоевал расположение Роджера Мортимера, подарив ему три Лестерских манора, которые тот моментально принял36. Среди жителей Лондона тоже не было единства: богатые горожане были против Симона, но бедные были заинтересованы в его реформах и избрали демократичного мэра в противовес сторонникам короля. В августе король Франции пригласил короля, королеву, принца и многих других представителей знати в Булонь. В сентябре они прибыли и были встречены французской знатью. Король Генрих обвинил Симона в личных оскорблениях, незаконном заключении монарха, захвате королевских замков и святотатстве. Но последний предоставил Людовику IX убедительное объяснение необходимости этих действий, а затем попросил разрешения вернуться в Англию, чтобы принять участие в обсуждении исправления Провизий37. Принц Эдуард не смог принять предложенные условия и вернулся в Виндзор, где его отец присоединился к нему, возвратившись из Франции. Затем граф занял свое помещение в Тауэре и изгнал своих главных оппонентов из, города. Он не хотел переносить совет в Рединг и отправился в Кенилворт, чтобы убедиться, что замок пригоден для защиты в случае необходимости. Он укрепил стен и установил военные машины, по дорогой цене приобретенные, а затем он и графиня разместили здесь надежный гарнизон38. Из Рединга король поспешил в Дувр, но ег силам было запрещено туда входить. Он пришел, он дел, он проиграл. Было разрешено пройти только королю, но сын констебля отказался позволить пройти армии в отсутствие своего отца, без приказа короля и Оксфордских баронов. Известия об этой попытке заставили Симона прервать свой отдых, и он вернулся в Лондон. В Нортгемптоне горожане поклялись ему в своей верности, а в Данстебле его встретили братья августинского приорства. Он хотел отправиться в Лондон, чтобы встретить короля в Дувре, но поскольку последний возвращался через Вильд, некоторые жители Лондона встретили его и пообещали, что Симон не войдет в город во время своего возвращения из Кента. Затем он узнал, что Генрих покинул Дувр. Горожане закрыли ворота и бросили ключи в Темзу. За это действие впоследствии они были оштрафованы, а эти деньги использованы на укрепление городских фортификаций39. Королевские силы все прибывали, а граф оказался пойманным в ловушку между его войсками и рекой. Тем не менее он отказался сдаваться и приготовился дорого продать свою жизнь. Он и его люди исповедовались, получили причастие и закрепили кресты на груди и спине. Но жители Лондона, узнав о грозящей ему опасности, выломали ворота и спасли графа из этой рискованной ситуации40. Тогда король отступил из Саусверка в Кройден и издал указ, приказывающий жителям изгнать графа из Лондона41.

Так не могло продолжаться. Клир и народ королевства со вздохом облегчения узнали, что благодаря посредничеству некоторых епископов Генрих и Симон согласились передать вопрос об Оксфордских провизиях на суд французского короля42. Трудно понять, почему Симон пошел на это. Неприятие колебаний его английских сторонников заставило воскликнуть его в кругу близких людей: «Я был во многих землях языческих и христианских, но нигде я не видел столько вероломства и лживости, как в Англии»43. Будучи человеком непоколебимой верности, он, вероятно, ожидал, что в своем правосудии Людовик IX проявит такую же твердость. Но здесь не обошлось без влияния Папы. С подачи королевы Элеаноры Иоанн Мансел получил письмо от Урбана IV, в котором он просил французского короля помешать исполнению и отменить Оксфордские провизии44. Папа также обратился непосредственно к Симону, упрекая его, что он стал лидером подстрекателей мятежа и за поступок, недостойный человека сословия его предков45. Какое-то влияние на Людовика IX могло произвести полное отречение со стороны Генриха всех притязаний на Сицилию, что открывало его брату Карлу Анжуйскому доступ к ней. Но наиболее весомой причиной для вынесения окончательного решения была для Людовика французская концепция неограниченной монархии. Самодержавный правитель мог рассматривать любые попытки ограничения власти монарха как проявление волнений и беспорядков46. В декабре Генрих III написал обращение, в котором заявлял, что он не имеет намерения привозить в Англию иностранных купцов и в целом согласен придерживаться Оксфордских провизии. Обе стороны подписали соглашение, что будут придерживаться решения, вынесенного Людовиком IX47. Партия короля попала в ужасный шторм и с большими трудностями высадилась в Висанте. На пути из Кенилворта лошадь Симона упала, граф сломал ногу, и его отнесли обратно домой48. В результате партию баронов представляли депутаты, наиболее влиятельными из которых были Годфрид де Боэн, Генрих и Петр де Монфоры49. Несколько дней было потрачено на формальное улаживание дела с обеих сторон, после чего 24 января 1264 года Людовик IX вынес свое решение, известное как Амьенская Миза.

Людовик IX, в соответствии с советами Папы, полностью отверг Провизии, ссылаясь на то, что они оскорбительны для короны, Церкви и королевства. Все замки надлежало вернуть Генриху III, который был волен выбирать чиновников на все государственные должности: от юстициария до шерифа. Он имеет полную властьуправлять своим королевством в соответствии со своей волей и может держать на своей службе иностранцев, если таким будет его выбор, но все хартии, принятые до« 1258 года, должны соблюдаться. В заключение Людовик IX призвал Генриха простить баронов и не питать; по отношению к ним недобрых чувств50. Две буллы; Урбана IV подтвердили решение французского короля51. Вот так одним росчерком пера была сведена на нет пятилетняя работа и силы реакции сплотились против английских свобод. Общественное мнение было категорически против решения, а Людовик IX был назван несправедливым судьей. Даже королевский хронист соглашается, что он проявил мало мудрости52. Средний класс, представленный купцами Лондона и моряками Пяти Портов, образовал ядро оппозиции. Затем бароны сразу же перешли к военным действиям, ведь они защищали национальное дело53. Генрих III послал приказы шерифам Глостера разрушить все мосты через Северн, за исключением того, что находился у самого Глостера, и примерно в это же самое время получил предложение помощи от Роберта Невилля, который хотел укрепить Понтефракт и объединиться с Брюсом и другими северными лордами54. Симон разделил своих людей на три группы и послал одну часть под руководством своего сына Генриха к Уэльской границе, но его кузен Эдуард легко блокировал эту попытку. Некоторые из баронов при помощи Уэльса отобрали у Мортимера Реднорский замок и разрушили его. Но принц Эдуард дал им взамен Хантингдон и Хей55. Силы баронов под предводительством графа Дерби захватили Вустер, а затем объединились с Генрихом де Монфором перед стенами Глостера. Двое баронов проникли в город при помощи хитрости, они притворились валлийскими торговцами, пришедшими со своими поклажами по делу. Противник открыл ворота, чтобы впустить их. Оказавшись внутри, они скинули свои валлийские одежды. Их друзья кинулись на ворота, и город был взят. Принц Эдуард тоже подошел к Глостеру, возвращаясь из Уэльса, и попал в замок, переправившись через Северн на лодке. Благодаря посредничеству епископа Вустерского было заключено перемирие, и Генрих де Монфор вернулся в Кенилворт. После его ухода принц Эдуард дал выход своему гневу на Глостерском населении, оштрафовав их и отправив некоторых в заключение. Это была первая из крупных ошибок, сделанных сыновьями Симона. Если бы Генрих сейчас взял принца в плен, война скоро закончилась бы. Вместо этого он присоединился к своему отцу в Оксфорде, опустошив по пути земли всех противников, через которые он проезжал56.

На обратном пути из Франции Генриха III отказались впускать в Дуврский замок. Ему пришлось ехать до Виндзора, в котором он оставался около двух недель. А затем двинул свои войска к Редингу. Он выбрал Оксфорд, который подходил на роль стратегического центра. Немного раньше принца Эдуарда отказались впускать в город, и он был вынужден разместиться в королевском доме, Бомонском дворце, расположенном снаружи городских стен. Тогда разразился сильный скандал между городом и университетом, который дал Генриху III благовидный предлог приказать студентам разойтись по домам. Они пополнили армию баронов, и их численность составляла до 15 тысяч57. Когда Симон ввел свои войска в Брекли, была предпринята последняя попытка мира. Граф встретил королевских посланников в присутствии Иоанна де Валентена, посланника Людовика IX. Затем состоялась вторая встреча, но после ее завершения Генрих приказал своим рекрутам собраться в Оксфорде. Критической точкой стало назначение иностранцев на английские посты. Симон согласился принять Амьенскую Мизу с этим исключением, но королевский совет был даже тогда готов уладить вопрос о возвращении архиепископа Бонифация и другого иностранного клира58. «Все волнения поднялись из-за благоволения, проявленного по отношению к иностранцам»59. Во время, своего визита в Оксфорд Генрих остановился в доме доминиканских монахов и частично был убежден ими разрушить злые чары, витавшие над Оксфордом в течение многих лет. Св. Фридесвида, покровительница Оксфорда, была королевской дочерью, которая избрала жизнь девственницы и отказалась выходить замуж за короля. Он стал преследовать ее после отказа, и тогда она бежала в Оксфорд. Он последовал за ней туда, но был поражен слепотой в ответ на ее молитвы, когда вместе со своими последователями подходил к городским воротам. Это заставило его раскаяться. Раскаявшись, он нашел прощение, а прощение возвратило ему зрение. Святая основала в Оксфорде монастырь и умерла в нем. Легенда гласила, что английским королям небезопасно входить в город или приближаться к ее мощам. Доминиканцы убедили своего гостя, что святые короли могли входить сюда без всякого опасения, чего не могли сделать их грешные предки. Они обратили свои молитвы и отслужили ради него мессу, а двое из них сопровождали короля, выдержавшего пост, когда он босой приблизился к церкви, чтобы возложить на алтарь свои дары60.

После неудачных переговоров в Брекли Симон де Монфор отправился в Лондон, оставив большие силы для защиты Нортгемптона. Генрих вышел из Оксфорда со своим штандартом с изображением дракона, который несли впереди него, и появился перед тем городом, который, вероятно, отражал все атаки, кроме предательства внутри своих стен. Клюнийское приорство Св. Андрея имело садик, прилегающий к городским стенам. Там находилась обитель французских монахов из Луары, а приор и многие братья были французами. Они вынули несколько камней из городской стены и укрепили ее бревнами, затем они сообщили Генриху о своем поступке. Таким образом, группа из 40 рыцарей под предводительством Филиппа Бассета получила легкий доступ в город и захватила его. Младший Симон атаковал их так горячо, что его лошадь понесла его прямо в середину пролома, где его и поймали. Замок брали в течение нескольких следующих дней, многие были взяты в плен, а город разграблен61. Генрих III направился в Лестер, где он развенчал другое суеверие, не одобряющее приезд сюда короля, и в Ноттингем, где его встретила группа северных баронов. Принц Эдуард был послан опустошить земли мятежников в Дербишире и Стаффордшире. Джон Гиффард, доблестный и смелый воин, состоял в отряде Кенилворта на службе графа Лестера. Он направился к Уорику, захватил там замок и привел его господ обратно в качестве пленников62.

Когда Симон прибыл в Лондон, горожане заключили союз с баронами на 12 лет63, но его рассказ о неудаче в Брекли послужил причиной для взрыва народного негодования. Мятежники разрушили дом и сады Ричарда Германского в Айлворте, сломали мельницу и опустошили рыбные пруды, находящиеся в маноре, а также разграбили городские дома нескольких ненавистных сторонников короля. Услышав об осаде Нортгемптона, Симон поспешил туда на подмогу, но около Сент-Олбанса услышал о его взятии и сразу же возвратился в Лондон, потому что город был полон диких слухов. Говорили, будто евреи построили секретный проход к городским воротам и приготовили ключи, чтобы закрыть их, в то время как они собирались применить греческий огонь, чтобы сжечь город. Многие были убиты, а их дома разграблены. Но было маловероятно, чтобы евреи захотели, помочь королю, который тянул из них все соки по любому поводу, а основой этого поступка была вспышка народного безумия. Мэр защищал их всеми имеющимися в его распоряжении способами. Подобная участь постигла евреев в Кентербери64.

Услышав о пленении своего сына, Симон воскликнул в кругу друзей семьи: «Ладно, пускай радуются теперь. Еще до конца мая все радости будут забыты»65. В то время как Генрих III задержался в Ноттингеме, а принц Эдуард осаждал замок в Тутбери, Симон собрал свои силы и двинул их на Рочестер. Он стойко выдерживал осаду и недавно получил подкрепление из Оксфорда. Глостер атаковал с юга, а Лестер — с севера. Последний также производил осаду со стороны воды. Его первая атака потерпела неудачу при попытке пересечь мост, но на следующий день подожженный корабль сжег мост и прилегающие к нему городские ворота. Люди Симона добрались до города на лодках, и оба графа атаковали одновременно. Город был взят и ограблен. Даже собор был осквернен. Беженцев выволокли из алтаря, летописи были сожжены, а в монастыре разбита конюшня66. На следующий день наружный двор замка был захвачен, но атака на сам замок была отменена из-за новости о прибытии короля. Королевская армия прошла 156 миль за пять дней. Когда король проезжал через Кингстон, жители Лондона встревожились из-за его близкого нахождения и некоторые строили предательские планы, чтобы сдать ему город. Поэтому мэр послал Симону просьбу о помощи, и он направил войска назад, а Глостер ретировался к Тонбриджу67. Всюду, где проходила королевская армия, происходили грабежи, поджоги и убийства. Некоторые солдаты, оставленные баронами у Рочестера, были варварски искалечены. От Рочестера Генрих III стал продвигаться к Тонбриджу, где ему тотчас же был отдан замок, и король позволил своей племяннице, графине Глостера, уехать с миром. Он поспешил к Пяти Портам, в надежде достать там корабли для атаки Лондона и обеспечить вход в порт купцам, которых королева Элеанора вызвала из Фландрии. Но корабельщики отправили свои корабли в море нагруженными запасами и товарами68. Король взял заложников и отправился к Бетлу, где он призвал к себе на помощь жителей Вильда с лошадьми и оружием, а затем через Херстмонсо к Льюису, которого он достиг 11 мая69. Король расположился в приорстве, в то время как принц занял замок. Приорство было одним из главных детищ Клюни и названо в честь мученика Панкратия, жертвы преследования Диоклетиана. В Риме ходила легенда, что если клятвопреступник приблизится к его могиле, его унесет дьявол или же он упадет замертво. Набожный король без сомнения присутствовал на празднике этого святого 12 мая. Замок вместе с обширными прилегающими территориями графства Иоанна де Варенна, графа Сюррея, который был связан с некоторыми баронами через свою мать и с королем посредством женитьбы на его двоюродной сестре Алисе в 1247 году. Он недавно отошел от партии Симона и вернулся в ряды сторонников короля.

На собрании епископов, клира и баронов, проходившем в Лондоне 4 мая, было, решено склонить Генриха III перемирию. Надо признать, что партия баронов делала все возможное, чтобы сохранить мир. Безусловно, два, а возможно, и три посла было отправлено к королю. Первоначальный план заключался в том, чтобы предложить ему денежную сумму в качестве компенсации за все те убытки, которые были нанесены за последние месяцы, при условии, что король примет Оксфордские провизии. В тот же день Симон посвятил в рыцари Генриха Гастингса и Джона Фиц-Джона. Два дня спустя он покинул Лондон с армией баронов, которую пополнили 15 тысяч лондонцев, и направился к Флетчингу, деревне, от которой примерно на 6 миль к северу от Льюиса, окруженной в то время деревьями. 12 мая Стефан Беркстед, епископ Чичестера, в сопровождении нескольких францисканских монахов приехал в Льюис по просьбе баронов. Они хотели заплатить 15 тысяч марок в качестве компенсации за разрушения, если король заключит с ними мир и будет придерживаться Оксфордских провизий. Некоторые представители Церкви должны были быть избраны для решения того, какого статуса следует придерживаться и какая клятва должна быть принесена. На это предложение два короля и принц Эдуард дали надменные ответы и освободили графов Лестера и Глостера от всех клятв верности по отношению к ним. Германский король требовал всю эту сумму для возмещения только своих потерь. 13 мая была предпринята другая попыткам заключить мир, на этот раз епископами Лондона и Вустера. Здесь участвовали прелаты разных рангов от епископа Чичестерского, выходца из неблагородного сословия, до епископа, принадлежащего к знатному роду Кантилупов. Но оба священнослужителя принимали активное участие в политических событиях последних лет. Они принесли с собой следующее письмо от баронов: «С тех пор как, согласно многим доказательствам, некоторые представители из числа тех, кто окружает вас, произнесли много лжи против нас и Вашей светлости, используя все зло в своих целях не только по отношению к нам, но и по отношению к Вам и всему королевству. Пускай Ваше Превосходительство знает, что мы хотим сохранить здоровье и безопасность Вашей персоны всеми нашими силами и со всей преданностью, которую мы готовы приложить для противостояния, на которое мы способны против людей, которые не только являются нашими врагами, но и Вашими и врагами всего королевства. Мы просим Вас не верить их лжи»70.