Принц Эдуард был в это время на севере, где он захватил Олнвик и помешал Джону де Вески создать новый центр баронской оппозиции. Во время его отсутствия граф Глостера внезапно появился в Лондоне. Жители не решились впустить его, но он показал им королевское разрешение на вход. Наиболее вероятно, что впустить его горожан уговорил легат34. Вскоре к нему пришла помощь из Или, и он стал готовить Лондон к осаде. Глостер объявил, что его единственной целью является предоставление лучших условий лишенным земель. Принц Эдуард поспешил вернуться с севера, присоединился к своему отцу в Кембридже и вместе с ним поехал в Виндзор, где они собрали свои силы. Затем они направились к Стратфорд-ле-Боу и блокировали восточную сторону Лондона. Положение было безвыходное. Глостер не был достаточно силен, чтобы противостоять Генриху III, а король был не способен окружить Лондон, даже после того, как набрал наемников, продав драгоценности, которые хранились в Вестминстере и предназначались для новой раки Эдуарда Исповедника35. Гуго Лузиньянский и Иоанн Бретонский посылали обещания вместо помощи, хотя в прошлом Генрих III так много сделал для них36. Германский король и его сын Генрих предложили стать посредниками. Глостеру было обещано полное прощение, но он должен был предоставить 20 тысяч марок в качестве залога, что он будет сохранять мир. Лондонцы тоже не считались виновными в произошедшем37. Этот мир предопределил судьбу Или. Некоторые наиболее предприимчивые из его лидеров приехали в Лондон и заключили мир, пока принц Эдуард не отправил все свои силы на их покорение. Из-за жаркого лета снизился уровень воды в болотах, поэтому через них можно было легко проложить гати, а принц мог использовать знание территории местными жителями. Таким образом, все приготовления были закончены и падение Или было только вопросом времени. Принц Эдуард издал обращение, грозящее смертью всем, кто будет упорствовать в своем сопротивлении, а также предложил прощение и свободу всем тем, кто сдастся. Предложение было принято, и Эдуард вошел в Или под приветственные возгласы местного населения. Повстанцам разрешили выкупить их земли в соответствии с Кенилвортским Диктумом38.

Наконец-то в землях воцарился мир. Прекрасное лето, обильный урожай и восстановление внешней торговли, особенно вином, привели к ослаблению недостатков и тревог последних лет. Неудивительно, что Ллевелин Валлийский пользовался затруднительным положением короля в течение последних лет, чтобы опустошить границу и восстановить все то, что он забрал у него. Мир с ним был заключен в Шрусбери в сентябре 1267 года на очень щедрых условиях39. Два месяца спустя Мальборсские Статуты обновили Вестминстерские провизии и стали счастливым предзнаменованием для последующих лет, когда работы, начатые баронами в 1215 и 1258 годах и Симоном де Монфором в 1265 году, нашли свое завершение в образцовом Парламенте 1295 года и утверждении хартий в 1297 году40.

Теперь остается бросить беглый взгляд на ту серию неудач, которая погубила семейство Симона де Монфора.

Когда граф Лестера погиб при Ивземе, его жена нахой дилась в Дуврском замке вместе со своим сыном Амори. К ее счастью, у нее в руках находились пленники из числа сторонников короля. Услышав о смерти своего мужа, она была поражена безутешным горем и сразу надела траур, который она уже носила однажды41. Несколько раз она заказывала мессу за упокой души графа. 12 августа ее сын Ричард прибыл в Винчелси в сопровождении примерно сотни моряков. Несколько дней спустя Элеанора получила послание от принца Эдуарда, которое, возможно, было ультиматумом о сдаче. Поскольку она рассчиталась со своим осадным инженером 29 августа, она должна была понимать, что не может находиться в таком неопределенном положении. Она также осознавала необходимость обеспечить свой дом достаточным количеством быков и овец42. Генрих III был особенно резок по отношению к своей сестре и приказал байлифу Дувра не допустить ее отплытия во Францию43. Тем не менее ей удалось отправить в Гравелен двух сыновей с 11 тысячами марок, и Генрих тотчас же написал письмо Людовику IX, в котором убеждал его схватить их44. После того как графиня отправила своих сыновей, она постаралась вывезти свою мебель и личное имущество и наняла французский корабль, чтобы перевезти их через пролив. Но он был захвачен пиратами и ограблен. Сторонники короля, заключенные в Дуврском замке, победили своих тюремщиков и захватили его, но были осаждены людьми графини со стороны двора. Они продержались до того времени, пока принц Эдуард не прибыл сюда в результате стремительного броска. Оказавшись между двух огней, люди графини были вынуждены сдаться. Принц был мудрее своего отца и предложил им приемлемые условия. Графиня и два ее сына были отвергнуты, но 21 человек из числа ее приближенных получили полное прощение45. Затем графиня отправилась вместе со своей дочерью Элеанорой во Францию46 и умоляла короля Людовика IX вступиться за нее. В результате его посредничества ее царственный брат предпринял шаги к тому, чтобы она могла получать содержание с земель, являющихся ее вдовьей долей. Элеаноре также разрешалось иметь личное имущество, которое должно было остаться в Англии. Благодаря усилиям королевы она в конце концов получила содержание в 500 фунтов со своих земель. Вдова поселилась в Монтаржи в монастыре, основанном сестрой ее мужа Амицией. В 1267 году она убедила короля Франции предоставить Провизию для ее старшего из выживших сыновей, Симона. Гарантия на содержание была подтверждена, и Генрих III согласился, что Симон может получать годовой доход с земель своего отца, но он должен продать их королю, отказаться от всех связей с врагами короля и никогда не приезжать Англию без разрешения. В течение этого же года графиня потребовала часть Ангулемского графства как имущество, принадлежащее ее матери Изабелле. Генрих III отказался выполнить это требование, заботясь о ее второй семье, он сделал это не только ради себя, но также для своих братьев и сестер47, согласие которых было принято за подтверждение. Парижский парламент приказал, чтобы Элеаноре выплатили и годовое содержание, и выкуп за заложников. Когда Эдуард I возвращался из Палестины через Францию, Филипп III попросил его подтвердить дарение, сделанное его отцом своей тете. Король сделал это и даже выплатил часть того, что оставалось невыплаченным, а также распорядился, чтобы которые долги, которые все еще не были возвращены е« последнему мужу, были собраны и отданы ей48. Дата е« смерти неизвестна, но, вероятно, это произошло в 1274 или 1275 году49.

Когда Симон и Ги бежали из Англии во Францию, они на некоторое время остановились у своей матери. Затев Ги отправился в Италию и поступил на службу к Карлу Анжуйскому, который был очень озадачен защитой своего Сицилийского королевства. Он заручился расположением Карла, принца Салерно, старшего сына короля Сицилии, и тот попытался замолвить за него словечко перед Генрихом III, но безуспешно50. Унаследовав от своего отца энергию и воинское искусство, Ги быстро поднялся и завоевал руку Маргариты, наследницы графа Альдебрандино Россо51. Симон рискнул тайно приехать в Ивзем, чтобы увидеть могилы отца и брата52. Он вернулся на континент в мрачном расположении духа, приехал к своему брату Ги в Италию, и оба они оказались в Витербо в марте 1271 года. После смерти Папы Климента IV в этом городе 9 ноября 1268 года кардиналы собрались на конклав, но никак не могли выбрать нового Папу. В сентябре 1271 года они выбрали Теобальда Висконти, архиепископа Льежского, который принял имя Григория X. 9 мая этого же года Филипп III Французский и его дядя Карл Сицилийский прибыли в Витербо из Рима в сопровождении Генриха Германского, который ехал в Палермо со своим кузеном принцем Эдуардом, направлявшимся в Палестину. Когда Эдуард отплыл в Святую Землю, Генрих отправился в Гасконь, правителем которой он был назначен на время крестового похода своего кузена53. Возможно, цель его поездки в Витербо заключалась в том, чтобы поторопить кардиналов завершить затянувшиеся выборы Папы54. Причина убийства, о котором Папа публично заявил в 1273 году, кроется в том, что принц Генрих приехал в Витербо для того, чтобы попытаться примирить своих кузенов с королем Англии. Но те питали к нему недобрые чувства и считали его виновным в том, что тело их отца было изувечено после сражения при Ивземе. 13 марта принц Генрих был на мессе в одной из церквей Витербо и коленопреклоненный стоял перед алтарем, читая молитвы, в то время как короли Франции и Сицилии в это время находились в другой церкви. Воспользовавшись их отсутствием, братья ворвались в церковь, чтобы вытащить своего кузена наружу. Поскольку его слуг не оказалось рядом, они напали на него с криком: «Генрих Германский, ты — предатель, и ты не уйдешь». Он держался за алтарь, а они вновь и вновь наносили ему удары, пока почти не отрубили четыре пальца на его левой руке. Сочтя его мертвым, братья поспешили к отряду, которьи они оставили снаружи, чтобы обеспечить себе отступление. Один из их спутников спросил, что они сделали, Ги ответил: «Я свершил возмездие!» А другой воскликнул: «Как они тащили твоего отца?» Совсем обезумев, Ги кинулся назад, схватил свою жертву за волосы и выволок из церкви, несмотря на его сжимающие руки и мольбы о пощаде. Осыпая Генриха ударами, Ги кричал: «А ты не проявил милосердия к моему отцу и брату!» Убийцы тут же скрылись в замке графа Россо, тестя Ги55. Тело принца Генриха было перевезено в Англию и похоронено в Хейлзе, в графстве Глостер, а сердце в золотом сосуде поместили рядом с ракой Св. Эдуарда в Вестминстерском аббатстве56. Ужас от совершения этого поступка описан Данте в части «Ад»:

Потом мы подошли к неотдаленной

Толпе людей, где каждый был покрыт

По горло этой влагой раскаленной.

Мы видели — один вдали стоит.

Несс молвил: «Он пронзил под божьей сенью

То сердце, что над Темзой кровь точит»57.

В тот же день Карл Сицилийский написал об этом ужасном убийстве принцу Эдуарду58, а Филипп Французский сообщил об этом императору, но не предпринял никаких шагов для того, чтобы наказать убийц. Симон умер в том же году (1271) в замке около Сиены, но Ги жил достаточно долго для того, чтобы горько заплатить за свое страшное преступление. Возвращаясь в 1273 году из Палестины, Эдуард I прибыл 14 февраля в Овьедо, где тогда находилась резиденция Григория X, и потребовал наказать оставшегося в живых преступника. 1 марта Папа приказал Ги де Монфору приехать к нему в течение двух недель. Это постановление было вывешено на дверях Овьедского собора. Обвиняемый прислал всевозможные извинения, но не появился, тогда на него был наложен интердикт в самой торжественной манере: «Пускай не уважает его ни один человек, и пусть он никогда не получит ни наследства, ни добра от какого-либо другого. Пускай бесчестные дела его позором лягут на потомство его до четвертого колена! Да будет он отлучен от Церкви!» Подобно Каину Ги был отрезан от всего общества59. (1 апреля 1273 г.) В следующем июне Григорий X возглавил Вселенский Собор в Лионе. Его путь проходил через Флоренцию, где Ги де Монфор и его жена попытались вымолить его прощение. Когда глава Католической Церкви покинул Флоренцию, Ги еще более двух миль шел за ним в одной рубашке, босой и с веревкой, обвитой вокруг шеи. Упав перед Папой ниц и проливая потоки слез, он взывал к его милосердию и просил отправить его в заключение, только бы получить отпущение грехов и прощение. Было приказано отправить его под надзор Карла Сицилийского в пределах папских владений60. Через некоторое время Ги смог бежать и, вероятно, вернулся на службу к сицилийскому королю. Его сын, Карл Салернский попытался примирить Ги с Эдуардом I, на что последний отреагировал не самым великодушным образом61. Информация о том, что Ги посетил Норвегию в 1280 году, вызвала недовольство короля, потому что он не был арестован и доставлен к нему62. Папа Мартин IV простил Ги, потому что нуждался в его помощи в борьбе с городом Урбино. Ги быстро оправдал его надежды и вернул многие папские земли, которые были потеряны. Когда умер его тесть, Папа разрешил Ги де Монфору вернуться и обеспечил вдовью долю для его жены и дочерей63. В конце концов он снова вернулся на службу к Карлу Сицилийскому и помогал гарнизону Катании, когда был разбит на море и взят в плен известным арагонским адмиралом Роджером де Лауреа. Все узники были освобождены за выкуп, один только Ги остался в заключении до самой своей смерти в 1288 году, безусловно, тут не обошлось без вмешательства Эдуарда I64. На младшего брата Амори де Монфора падала тень подозрения причастности к убийству в Витербо, хотя легко было доказать, что в тот день, когда оно произошло, он лежал сраженный лихорадкой в Падуе и был на волосок от смерти65. В 1268 году Амори был посвящен в духовный сан и в течение четырех лет учился в Падуе, кроме того, он был должностным лицом Папы. Возможно, он изучал медицину, потому что в 1272 году вернул в бенедиктианский монастырь Монте Касино три книги по этому предмету, через своего клерка Питера Стоу66. В 1273 году Амори отправился из Франции в Уэльс со своей сестрой Элеанорой, которая уже давно была помолвлена с Ллевелином. Но к несчастью их корабль был захвачен около Сюлли в Гламоргане и доставлен в Бристоль67. Элеанору оставили при дворе, и лишь после того, как она провела там семь лет, 13 октября 1278 года наконец-то состоялась ее свадьба с Ллевелином68. Она умерла в 1282 году, родив дочь Гвенсилиану или Гвенллиан, которая стала монахиней в Семпринггеме, где и умерла. Амори сначала был заключен в Корфском замке, а затем в Шерборнском. Напрасно три Папы по очереди хлопотали о его освобождение. Принц Эдуард не был уверен в том, был ли он соучастником убийства его кузена Генриха или нет. Его раздражали родственные связи Амори и Ллевелина, который всегда вызывал подозрение английского короля. И особенно он был недоволен тем, что Амори старался убедить Папу отменить приговор об отлучении его отца, Симона де Монфора, поскольку последний проявил перед смертью знаки раскаянья69. В конце концов, в 1281 году70, принц Эдуард уступил просьбам Иоанна Пекгема, архиепископа Кентерберийского71, и заверениям Папы, что Амори навсегда покинет Англию. Перед советом, собравшемся в Лондонском Темпле, епископ Вустерский сообщил, что он виделся с заключенным и осторожно разузнал о его целях. Тот поклялся, что никогда не нарушит мир и не станет строить планов против короля72. После этого заверения Амори был освобожден, но в течение двух следующих лет вновь навлек на себя гнев своего царственного кузена, поскольку стал причиной того, что брат короля Эдмунд, тогда уже граф Лестера и Ланкастера, был вызван к римскому престолу. Эдуард I заявил, что дела, касающиеся фьефов, наследства или денег, не могут выходить за пределы Англии73. Получив резкое письмо от короля, Амори оставил свои попытки. Покинув Англию, он отправился во Францию, откуда сразу вернулся в Италию, где сменил рясу священника на рыцарские доспехи74. Он выступал в роли защитника дочерей своего брата Ги до своей смерти в 1292 году. Таким образом, к концу тринадцатого столетия род Симона де Монфора по мужской линии прервался.

ГЛАВА XV

ЖУРНАЛ РАСХОДОВ ГРАФИНИ ЛЕСТЕРА

Многие интересные детали, характеризующие жизнь и особенности этого периода, можно почерпнуть из журнала расходов, которые вела графиня Лестера в первой половине 1265 года. Они также отражают уровень жизни и размер жалований того времени. Датировку можно легко восстановить. Те исторические события, которые упомянуты в документе, можно отнести только к 1265 году. В некоторых случаях выплата жалованья производилась в 49-й год правления, восьмой день после Крещения падает на среду, что соответствует календарным данным того года1. Очевидно, графиня Элеанора взяла эти записи с собой, когда покидала Дувр, и скорее всего привезла их в Монтаржи. В 1831 году они были приобретены попечителями Британского музея. Записи начинаются 19 февраля, но ссылки типа «вышеупомянутый» говорят о том, что начала не сохранилось. Домашние траты рассчитаны до 29 августа, хотя некоторые личные расходы датированы более поздними числами. Если клирик делал записи о ежедневных расходах на лицевой стороне листа, то на обратной его стороне находятся пометки о смешанных или персональных расходах, относящихся к тому же периоду, что и цифры на первой стороне. Когда Симон прибыл в Одигемский замок в пятницу 20 марта, начинается его личный список, и в день его отъезда 2 апреля он появляется снова. Записи расходов графини начинаются в Уоллингфорде, но она вскоре покинула это место и через Рединг поехала в Одигем, где оставалась до понедельника 1 июня, а уже оттуда отправилась в Дувр. Элеанора прибыла туда в понедельник 15 июня и пробыла там до 29 августа.

Достаточно трудно сравнить цены того времени с нашими, если учесть тот факт, что во времена Генриха III на эти деньги можно было купить в 15 раз больше, чем в 1914 году2.

Счета свидетельствуют о том, что к Монфорам постоянно приходили посетители. Во вторник, 17 марта, старший сын графини Генрих приехал со своими кузенами принцем Эдуардом и Генрихом Германским. Другие сыновья, Симон, Ги, Амори и Ричард, приезжали и уезжали в разные дни. Среди гостей были графини Альбемарля, Глостера и Оксфорда. Чтобы перевезти графиню Глостера из Чиппенгема в Одигем, было потрачено 5 шиллингов. Следует также упомянуть заложников, захваченных баронами и их сторонниками, и священнослужителей. Дважды приезжал аббат Уэверли. Настоятельница приорства Винтней, в Гемпшире, монахи, а также настоятельница Эймсбери были близки графине по духу. Монах Винтнея получил 10 шиллингов за ризу, которую он сделал для капеллана графини, в качестве подарка к Пасхе. Капеллан Кемсинга в Кенте и Иоанн, настоятель Кетерингтона в Гемпшире, посещали Одигем. Среди сторонников дела баронов, которые были гостями замка, упоминается Томас Астли, рыцарь из Уорикшира, который потом погиб при Ивземе. Когда канцлер остановился в Солсбери, ему послали в подарок вино. Им был Томас де Кантилуп, который занимал этот пост благодаря баронам с 25 февраля по 10 августа. Затем он стал епископом Херефорда и был канонизирован после смерти. Раку с его мощами и по сей день можно видеть в Херефордском соборе3.

Среди статей личных расходов постоянно упоминаются ботинки и туфли для разных людей. Например, туфли прачки Петрониллы стоили 1 шиллинг. Чепчик из черного муслина для графини обошелся в 14 шиллингов, в то время как за 14 длинных шпилек было заплачено два с половиной пенса. К празднованию Троицы обзаводились новой одеждой. Двенадцать элей* (* Эль — мера длины, равная в Англии 45 дюймам (1,14 м). — Прим. ред.) алой материи было приготовлено к этому празднику для мантии германского короля. Элеанора и ее дочь приобрели одежду того же цвета, но, возможно, более яркого оттенка. Принц Эдмунд, младший сын короля Римлян, удостоился ткани менее насыщенного цвета, а для летней одежды он получил полосатую ткань из Парижа. В то же время были приобретены три плаща с капюшонами, два из которых были подарены королю и его сыну, а третий оставлен для гардероба графини. Унция шелковых нитей стоила 2 шиллинга, а три унции золотых — шиллинг. Когда заболела «девица Элеанора», потребовалось 8 шиллингов, чтобы послать мальчика и лошадь за цирюльником в Рединг, который сделал ей кровопускание. Его вознаграждение вместе с расходами составило 2 шиллинга 8 пенсов. 6 пенсов было заплачено за доставку письма юной леди ее кузену, принцу Эдуарду. Перед Пасхой монах графини получил 4 шиллинга, а во время пасхальной недели еще шиллинг в подарок. Брат Г. Бойон привез в Лондон 12 дюжин листов тонкого пергамена, чтобы сделать для Элеаноры-младшей карманный бревиарий, а позже заплачено 14 шиллингов за работу писца, которая была выполнена в Оксфорде под надзором вышеупомянутого монаха. Шелковый пояс для Амори обошелся в 3 шиллинга и 4 пенса, в то время как 6 овечьих шкур для предметов одежды графини стоили всего 21 пенс. Среди мелких покупок можно назвать перья и иглы. Любопытная статья — расходы домашнего портного, когда он приехал в Лондон, чтобы обновить одежду. Это касалось той одежды, которая имела длинный ворс. Когда становились заметными потертости, его подрезали и даже старая одежда приобретала вид новой.