В это время Генрих III тратил свои деньги и время, общаясь с королевой и графиней Беарнской, полной, похожей на великаншу женщиной, что было для него «скорее вредным, нежили полезным»37, потому что она вытянула из него столько денег, сколько смогла. Возмущенная таким положением вещей, английская знать во главе с его братом стала постепенно возвращаться домой. Те, кто возвращался домой через французские земли, стали посмешищем для местных жителей, а те, кто отправились морем, с трудом избежали опасностей. Среди тех немногих, которые сохранили верность королю, был Симон. Очевидно, он проводил свое время, внимательно наблюдая земли и их жителей, отмечая детали и заводя полезные знакомства; все это очень ему пригодилось впоследствии. Но король Арагона и граф Тулузский пытались настроить короля против него, помня о деяниях его отца во время альбигойского крестового похода38. По приказу короля из Англии вместе с деньгами, полученными от поднятия штрафов и щитовых денег, для его людей доставляли зерно, овес, мясо, соль и одежду39. 7 апреля 1243 года был заключен мир на пять лет40. В следующем сентябре Генрих III сел на корабль и высадился в Портсмуте 25 числа41. Он распорядился, чтобы лошади и багаж были готовы для поездки в Лондон. Около Винчестера знать вышла встречать короля с дорогими подарками, а Генрих III пожелал, чтобы город был украшен гирляндами и свечами и чтобы звонили церковные колокола. Подобный прием ждал его и в Лондоне42.

Той же осенью Симон де Монфор приехал домой. Он вернул себе прежнее расположение короля, заслуженное теперь не только родственными связями, но и теми качествами, которые проявил в бою. В 1244 году замок Кенилворт был официально передан Симону и Элеаноре и отныне стал их резиденцией43. Этот манор был подарен Генрихом I Годфриду де Клинтону, его камергеру и казначею. Он начал строить башню Цезаря. Замком поочередно владели Клинтоны и представители королевской крови до тех пор, пока Генрих де Клинтон, внук его основателя, не передал все права на него королю Иоанну. Это была любимая королевская резиденция, которую Генрих II и Иоанн расширили и укрепили. Во время опалы Симона и Элеаноры здесь жил Генрих III со своей женой, за это время он внес сюда весьма ощутимые усовершенствования. В 1235 году шериф потратил б фунтов 16 шиллингов и 4 пенса на отлично сделанное корыто, которое поставили около двери королевской спальни. В 1240 году король обзавелся капеллой, обитой панелями, в которой были места для него и королевы44. Все основные постройки были прочными, а главная башня, которая называлась Башня Цезаря, практически неприступной. Внутри стен размещался парк в 40 акров, а снаружи подобный парк занимал 111 акров. Кроме того, рядом были обширные и густые леса, пригодные для охоты, простиравшиеся больше чем на 20 миль. Тут же была мельница для помола зерна и ярмарка для обмена товарами. В этом владении был установлен жесткий контроль за хлебом и элем, следили за их качеством и ценами. В маноре находились так называемый Соurt Ваron для младших чиновников и Соurt Lееt для опасных преступлений* (* Соurt Ваron — вид суда манора, в юрисдикцию которого входили дела, связанные с передачей земли, организацией севооборота, занятиями крестьян и т. д. Судом руководил управляющий, и этот суд встречался каждые 2-3 недели. Соurt Lееt — вид суда манора, ведавший делами, подпадавшими под юрисдикцию сотенного суда, то есть уголовными преступлениями. Встречался 2 раза в год. — Прим. ред.).

В этом замке Симон и Элеанора провели несколько самых счастливых лет своей жизни в окружении членов своего молодого семейства и то приезжающих, то отбывающих назад гостей. Графу уделялись всевозможные знаки королевского внимания. Генрих III сделал его хранителем Лестерского замка, который являлся королевской крепостью. Король также поставил в известность попечителей евреев, что он прощает займы в 110 фунтов 11 шиллингов, которые граф и графиня были должны Давиду, еврею из Оксфорда45. В 1245 году Симон заплатил 10 тысяч марок за опекунство над наследником Гилберта де Умфравиля до тех пор, пока тот не достигнет совершеннолетия, включая расходы на его свадьбу, церковные бенефиции, рыцарские фьефы и все другие взносы за выморочные владения46. На Вербное Воскресенье, которое в этом году выпало на 1 апреля, графиня Лестера в сопровождении своего набожного мужа, двух сыновей, Генриха и Симона, и трех своих компаньонок посетила монастырь Уэверли. Как только она вошла в капеллу, на время служения мессы в честь Девы Марии гостия была поднята на главный алтарь. Элеанора присутствовала в капелле во время церемонии, на собрании каноников и высшей мессе, а прежде чем выйти, она поцеловала деревянный крест, который хранился здесь как бесценное сокровище. На прощанье графиня подарила богатый покров для главного алтаря, специально для тех дней, когда реликвию доставали наружу. Она пожертвовала монахам 50 марок и еще 16, на поддержание здания в порядке. С ее помощью они смогли купить 150 акров в Нетгеме47.

Среди близких друзей графа и графини был Адам Марш. Он выучился в Оксфорде, стал священником и жил недалеко от Веармута, пока не вступил в орден францисканцев. Он являлся первым проповедником в Оксфорде. Являясь членом ордена, Адам Марш основал также свою школу, выходцы которой стали профессорами и лекторами многих стран и университетов Европы. Иностранцы тоже приезжали в Оксфорд, репутация которого в это время могла поспорить даже с парижской. В письмах существуют явные доказательства того, что между графом и епископом Линкольна, а также между ними обоими и обитателями замка Кенилворт существовала тесная дружба. В одном случае он напоминал епископу, что еще не получил подарка из его ящичка для милостыни, обещанного бедным школярам из Оксфорда48. В другой раз Адам рассказывал, как сильно один из их братьев нуждается в пергаменте49. Папа просил Адама Марша узнать о заслугах епископа Ричарда Честер-ского, чтобы помочь ему решить, действительно ли этот человек обладал необходимыми достоинствами, чтобы заслужить звание святого. В дальнейшем Адама Марша направляли к архиепископу Кентерберийскому, которому постоянно требовалось то что-то подсказать, то помочь ему во время объезда диоцеза. Он ездил на Лионский Собор с епископом Гроссетестом и был желанным гостем у короля, королевы, графа и графини Лестера. Адам не боялся открыто выражать свое мнение или навлечь неудовольствие короля за свою проповедь при дворе50. Кроме того, как и надлежит истинному ученику Франциска, он очень много помогал бедным и облегчал их страдания51. Адам Марш возвратил епископу Гроссетесту его трактат «Принципы королевской власти и тирании», который посылал Симону. В этой небольшой работе епископ показывал различия в методах правления монарха, ответственного перед своим народом, и того, кто правит подобно деспоту. Симона в равной степени заинтересовали реформы епископа и в отношении Церкви, и в отношении самой веры, но он полагал, что из-за своей телесной слабости тот едва ли сможет претворить их в жизнь. На тот период, когда граф поехал в Гасконь, он вверил двух своих старших сыновей заботам Гроссетеста, чтобы тот учил и воспитывал их52. Адам писал ему, что епископ был в полном порядке и что его сыновья проявляют хорошие способности и подают большие надежды, с каждым днем делая успехи53. В другой раз; епископ просил прислать оленины новому декану Линкольна, чтобы должным образом провести праздник в честь его назначения. Когда у Гроссетеста умер повар, Адам передал графине его извинения за то, что он задерживает у себя ее слугу, Джона Лестерского. Но она заверила его, что готова предоставить лучших из своих слуг, лишь бы сделать ему приятно54. Когда Симон отвез приходского священника Одигема в Гасконь, Адам стал возражать и просил вернуть пастыря его пастве, за которую тот будет отвечать на Страшном суде55. Когда у Симона возникли проблемы в Гаскони, Адам рассказал Гроссетесту, как сильно граф и графиня нуждаются в его совете, и если нельзя поговорить с глазу на глаз, то и письмо сможет помочь56. В другой раз он попросил Ральфа навестить графа Кентерберийского, поскольку тот чрезвычайно нуждается в благотворном влиянии его набожности, искренности и силе, необходимой для того, чтобы побудить его исполнить свой долг57. Одним из добрых советов Адама была рекомендация регулярно читать Святое Писание, особенно Книгу Иова вместе с проповедями Св. Григория58.

Другим другом Симона был Иоанн Базингстокский, архидиакон Лестерский', который изучал греческий в Афинах у Констанции, дочери архиепископа Афинского. Его смерть очень опечалила графа59.

При внимательном прочтении этих писем создается такое впечатление, что это рафинированное и интеллектуальное общество, глубоко духовное, жадное до знаний, вдохновленное принципами справедливости и порядка, а эти черты были весьма далеки от стандартов того времени. Друзья понемногу оказывали влияние на воззрения графа таким образом, что он в первую очередь стал искать благополучия для Англии, а не закрепления баронских привилегий. Гроссетест побуждал его сохранять прежний курс до самой смерти, провозгласив, что Английская Церковь не сможет пребывать в покое без помощи меча и что все, кто умрет за нее, станут мучениками. Некоторые утверждают, что однажды епископ положил руку на старшего сына Симона и предрек: «Мой дорогой мальчик, ты и твой отец оба умрете в один день, одной и той же смертью, но это будет во имя истины и справедливости»60.

ГЛАВА VI

НАМЕСТНИК

Когда Людовик IX Французский был болен и думал, что умирает, он поклялся в случае своего выздоровления отправиться в крестовый поход. 12 июня 1248 года король получил орифламму, суму пилигрима и посох Св. Дионисия. 12 сентября он достиг Кипра. Людовик IX проявил себя как образцовый христианин и благородный рыцарь, но потерпел полную неудачу в Египте и так ничего и не добился за все время своего пребывания в Святой Земле. Примерно тогда же Симон и его жена приняли крест. Возможно, толчком стали угрызения совести, связанные с нарушенной Элеанорой клятвой, которую она дала архиепископу Эдмунду, хотя наиболее вероятной причиной кажется принявшее широкий размах возрождение крестоносного духа. Многие из их домочадцев последовали их примеру. Некоторые представители английской знати пожелали присоединиться к французским крестоносцам1. В феврале Симон присутствовал на сборе парламента, который проходил в Лондоне2. Но уже не за горами было время битвы, в которой граф покажет, из какого теста он сделан. Мгновение — и он преобразился. Это был стойкий воин, которому не занимать отваги и решимости, а также умный человек, получивший удобный случай, чтобы проявить свои качества. 1 мая 1248 года Симон был назначен наместником Гаскони на семь лет. Ему был присвоен титул «locum tenens» (держащий место), попросту говоря, такой человек традиционно назывался сенешалем3. Опыт уже показал Генриху III, как непостоянны и ненадежны были гасконцы. Богатство сделало их вспыльчивыми и независимыми. Города были раздираемы группировками, которые боролись за верховную власть так же неистово, как представители коммун Северной Италии. В некоторых городах моряки сформировали демократическую партию как противовес аристократическим семьям, которые хотели взять в свои руки все муниципальные должности и привилегии. В каждом графстве сеньер являлся деспотом, терроризирующим своих вассалов и считающим всех купцов законной добычей. Гасконь и Англию связывали исключительно корыстные интересы. Последняя была хорошим покупателем вин, а английский король находился слишком далеко, чтобы представлять угрозу4. Генрих имел наглядное доказательство непокорности гасконцев. Пока он находился в Бордо в 1242-1243 годах, мятежники захватили монастырь Вейран и превратили его в крепость. Он был яростно атакован, но безрезультатно. Иоанн Мансел, один из королевских клириков, принялся упрекать бунтовщиков и собирался привести им пример истинного мужества, когда один из осажденных швырнул огромный камень и сломал ему ногу. Прежде чем бросавший пустил в ход другой камень, друзья Мансела прикрыли его своими щитами и тем самым спасли ему жизнь5. Только Генрих III решил было отправиться домой, как его тотчас же отозвали назад из-за яростной стычки между гасконцами6. После отъезда короля энергичный Николя де Моль стал прикладывать все усилия, чтобы сохранить королевские права, но он очень походил на Гийома де Боэля, который был большой мастак поговорить, как и все нормандцы, но не более того7. Гастон де Беарн, несмотря на подарки, сделанные Генрихом ему и его матери всего несколько лет назад, использовал свой шанс и атаковал Дакс. Виконт де Тартас занял Шато « Дусар, построенный Ричардом Львиное Сердце, убил некоторых из его обитателей, забрал у них 100 тысяч су и заставил их поклясться никогда не жаловаться англичанами не возобновлять с ними союз8. 26 февраля 1248 года Генрих III, наделив Ричарда де Грея небывалыми полномочиями, послал его восстановить порядок. Но он не добился успеха. Тогда король обратился к Симону де Монфору, как к доблестному рыцарю и бывалому воину, но тот колебался. Только когда королева добавила своимольбы к просьбам мужа, Симон сдался. Условия его назначения были четко определены. Он назначался наместником Гаскони на семь лет9 начиная с только что минувшей Пасхи. Все деньги, потраченные на ремонт старых и постройку новых замков, должны были быть возмещены в конце этого периода. В случае нападения одного из соседних королей Симону должно будет высылаться необходимое подкрепление. Ему также предписывалось жестко и строго обращаться с мятежниками10.

20 сентября, перед выездом из Лориса, граф продлил перемирие с Францией, которое должно было истечь в Михайлов день, на три месяца11. Прибыв в Бордо, он занял нейтральную позицию по отношению к соперничавшим партиям Колонов и Ростенов и вскоре отправился в другие столицы четырех областей, на которые была разделена Гасконь. В Даксе он захватил нескольких представителей знати, промышляющих грабежом, принудил их сдать свои замки и освободил их только после того, как получил большой выкуп12. Когда Раймунд, виконт де Суль, отказался приехать к сенешалю, его город и замок Малеон были взяты силой, а сам он оказался в плену и был вынужден пообещать выкуп в 100 тысяч су13. Жители Со заявили о своей привилегии приезжать в Бордо только тогда, когда там присутствует сам король, а сенешаль должен был приезжать к ним сам. Симон надменно ответил, что он никогда не выполнит свою задачу, если станет ездить из одного города в другой, и заставил их прислать своих представителей в Сан-Север. На время он оставил Гастона де Беарна в покое, хотя жители Дакса часто на него жаловались. Но тем не менее граф нарушил его планы. Гастон долгое время занимал земли своей тещи, графини Перонелла, которая пять раз была замужем, и ее третьим мужем был Гуго де Монфор, брат Симона. От него она получила графство Бигор. Гастон захотел добавить эти земли к тем владениям, которые его жена унаследовала от своего отца, пятого мужа графини Перонелла. Но сенешаль вовремя вмешался и не позволил нарушить права своей племянницы и ее детей. Он также убедил графиню передать ему надзор за сбором годового налога в Бигоре. Владение оставалось в его ведении до тех пор, пока оно не стало покрывать все свои расходы. Кроме того, Симон оборвал все родственные связи между Бигором и Беарном настолько, насколько это было возможно. Когда графиня умерла в 1251 году, получилось так, что Симон де Монфор был должен ей 15500 су ежегодной ренты. Этот долг она умоляла его заплатить, чтобы она смогла исполнить свои последние желания.

Прочный союз с Лиможем обеспечивал достаточную защиту от Тулузы до тех пор, пока смерть Раймунда VII не прекратила все тревоги, связанные с этой четвертью. Переговоры с королем Наварры 6 ноября 1248 года привели к назначению арбитров, которые должны были расставить все точки над i в спорных вопросах между Англией и Наваррой14. Пока Генрих III праздновал Рождество в Лондоне и требовал от его жителей подарки к новому 1249 году, Симон вернулся из Гаскони, взяв с собой нескольких рыцарей и вельмож. Он был встречен с радостью благодаря своим победам, одержанным над Гастоном де Беарном и Вильгельмом де Эгремоном, которого он схватил и держал в заключении15. Пока граф находился дома, Одо Риго, архиепископ Руана, приехал в Англию, чтобы провести некоторые сборы, имеющие отношение к его церквям, и принес Генриху III оммаж 24 августа в Вестминстере. Адам Марш написал письмо, чтобы рекомендовать ему Симона, и возможно даже, что граф беседовал с архиепископом16. В июне 1249 года Симон отплыл в Гасконь, снабженный войсками и деньгами, необходимыми для того, чтобы продолжить покорение королевских врагов17. Вскоре после его прибытия, 28 июня, в Бордо разгорелась стычка между партиями Колонов и Ростенов. Симон, разбуженный посреди ночи, схватил оружие и бросился к дерущимся. Ростены были побиты. На следующий день сенешаль, демонстрируя свою беспристрастность, заставил обе стороны предоставить заложников. Но поскольку Симон считал, что Ростены были виноваты в большей степени, он вскоре позволил Колонам заменить своих заключенных старейшин на более молодых членами своего клана. Некоторые Ростены бежали из города, Симон приказал им вернуться, но когда они не сделали этого, он приказал захватить их имущество из-за отсутствия самих ответчиков. Имущество было конфисковано, чтобы создать прецедент. Беглецы, не пожелавшие вернуться, нашли убежище у виконта Фронзака. Симон потребовал, чтобы последний сдал свой замок, но он этого не сделал. Тогда граф направил к нему войска и разрушил его. Амовэн де Вайрэ приехал в Англию и сообщил, что виконт готовит заговор с целью отдать Гасконь Альфонсу де Пуату. Когда Генрих III услышал об этом, он послал Симону распоряжение, в котором требовал, чтобы виконт Фронзак предстал перед ним 3 февраля 1250 года18. Монах по имени Гэлард, принадлежавший к семейству Ростенов, привлек к себе внимание еще во время беспорядков 28 июня в Бордо, поэтому граф запретил ему появляться в этом городе. Когда он был выбран настоятелем монастыря Св. Северина, Симон оспорил это решение. Обе стороны отправились к римскому двору, тогда находившемуся в Лионе. В Лионе сейчас находился Гроссетест, и, возможно, друзья встретились там, чтобы обсудить свои дела. Тем временем граф приказал своим людям захватить стада, забрать урожай и виноград настоятеля. В своей жалобе королю Гэлард оценил убытки в 1606 марок серебром19. Ростены послали двух представителей к Генриху III. Поначалу делегаты были встречены дружелюбно, но как только приехал глава Колонов, их бросили в Тауэр и совет решил, что их следует выдать гасконскому двору. В свете этого решения, когда Симон приехал в Англию в мае 1250 года, Пьер Дельсолер, Гильом Арно Мюндер и Видаль Леконт были переданы в его руки. Он привез их обратно, отправил в заключение и освободил только после выплаты большого выкупа. Затем, изгнав некоторых жителей из Ла Реоля и захватив Баз, граф двинул свои силы на Гастона де Беарна, который опять принялся за грабежи, и заключил его под стражу. Симон отправил нарушителя просить милости у короля, но тот был встречен с такой радостью, что получил обратно свои земли, а король простил всех его сторонников20. Служить Генриху III было сродни сизифову труду. Хотя он обещал Гасконь своему старшему сыну21, он все еще нуждался в твердой руке Симона и в равной степени расточал ему и похвалы, и обещания22. Король гарантировал ему, что недостатка ресурсов не будет. Чтобы сохранить Гасконь для принца Эдуарда, юстициарию Ирландии было приказано посылать годовой налог со всей этой земли Симону в течение двух лет, с тем расчетом, чтобы тот мог строить форты и замки23. Для тех же целей король приказал выплачивать Симону 100 фунтов из поступлений от винной торговли24. Кроме того, Генрих III предоставил сенешалю 800 фунтов стерлингов вместо солдат, которых он не прислал25, и взял на себя ответственность выплаты 1800 марок, взятых Симоном у флорентийских купцов26.