Предположим, что осуществляющий подобную акцию воин будет покалечен. Его семья в преддверии рыночной шокотерапии лишится кормильца. И что он получит? Гарантии семье? Но какие и от кого? Поддержку ему, увечному, со стороны государства? Какого? Того, которое напрямую говорит всем своим гражданам: сами защищайтесь, кто как может, и горе слабому? Моральное вознаграждение? Славу? Почет? Но и это ему никто не гарантирует, ибо общество осуждает насилие (пример — ГКЧП), армия в очередной раз поняла, что доблесть— это невыполнение приказа, и раз так, то, по сути, уже армией не является. Предприняты какие-либо действия, чтобы этот тбилисско-вильнюсско-московский синдром хоть как-то преодолеть? Ничуть не бывало!

Второе. Напротив, осуществлены действия, закрепляющие этот синдром, и, что характерно, они осуществляются непосредственно перед очередной странной акцией. Я имею в виду арест Сергея Парфенова. Рассмотрим этот арест в контексте чеченских событий. И тут, и там речь идет о посылке ОМОНа. Только в первом случае его посылает один президент, во втором — другой. И тут, и там речь идет об отделяющихся республиках. Только в одном случае Прибалтика отделяется от СССР, в другом — Чечня отделяется от РСФСР. Таким образом, мы имеем дело со схемой: субъект (омоновец) осуществляет действие (по борьбе против «незаконного суверенитета») по приказу центра (СССР или РСФСР) и в результате… оказывается передан в руки властей отделившейся республики… Кем? Властью пославшего его на выполнение этих действий центра.

Рефлекс невыполнения, кары за выполнение, установка на предательство руководства — все это закреплено в сознании войск окончательно. Можно ли ожидать от них действия?

Третье. Акция очевидно не обеспечена всем, чем должна быть обеспечена заявленная силовая акция (в очередной раз мы отказываемся обсуждать ее правомерность, а говорим лишь о «технологии», о соответствии целей и средств).

Четвертое. Нет даже попытки оказать воздействие на общественное сознание, полностью отключены информационный регистр, информационные возможности власти. Особенно если вспомнить первую «послепутчевую неделю» и сравнить энергетику индустрии средств массовой информации.

А ведь, казалось бы, на карту поставлено все.

Пятое. Нет никакой четкой политической формулировки, мотивирующей проведение этой акции. Что, собственно, такого произошло в Чечне и почему «табу» накладывается именно там и не накладывается больше нигде? Напомним, во что обходились кавказские войны в XIX веке, когда туда посылали не 600 омоновцев без оружия и боеприпасов, а четверть миллиона отборных войск, немногим меньше, чем против Наполеона.

Шестое. В стратегическом плане все это обнажает главную болевую точку происходящего: полнейшее отсутствие в российском высшем руководстве какой-либо целостной концепции России. Это отсутствие концепции было характерно для союзного руководства в предшествующий период. Теперь то же можно сказать о руководстве России. Последствия очевидны.

Седьмое. В отсутствие концептуальной власти (концепции нет!), в отсутствие идеологем, социальной опоры (синдром Парфенова), в отсутствие того, что называют ресурсом насилия, чем является подобная акция не на словах, а на деле?

Ответ однозначен: тем же, чем являлись предшествующие акции, проводимые, начиная с Тбилиси. Чем это может кончиться? Здесь два ответа. Первый, напрашивающийся после подобного анализа, — неизбежным распадом РСФСР в полном соответствии с геополитическими концепциями З. Бжезинского. А что указанный автор верен своим концепциям, показали его недавние выступления, где он в директивном тоне дает Ельцину указания — немедленно превратить Россию в конфедерацию, а попросту — развалить ее. Но этот план кончится тем же, чем кончились химеры Бжезинекого относительно моделей европейского процесса. Он кончится фиаско так называемой советологии и кремлелогии.

Почему? Потому что следом за развалом России начнется процесс, скажем прямо, весьма жестокий и малоприятный, — процесс борьбы за воссоединение разорванного государства и разорванного народа. Такой процесс в политологии называют «иррадиазм». И не думаю, что этот процесс будет в чьих-либо интересах — США ли, Японии или объединенной Европы. Если он отвечает чьим-то интересам, то только очень и очень темных сил. Но этот процесс неизбежен, коль скоро запущен механизм развала РСФСР.

Возможны ли другие исходы? Возможны, но еще более неприятные для мира. Например, распыление Евразии на 700–800 малых частей, варваризация евразийского пространства и неизбежное после этого опрокидывание демократических режимов в Европе. Ибо если варвары на границе Европы, то внутри нес — новый Рим с соответствующим режимом при безусловном главенстве Германии как основы новой Священной Римской империи. Малоприятная перспектива. Я понимаю, что об этом не думают молодые и увлекающиеся интеллектуалы из окружения Президента России. Но о чем думают более солидные люди, обладающие иной прогностической культурой? Это очень важный вопрос. Мы обращаем его к ним. А к себе — вопрос о путях строительства нового Российского государства, о том, что произойдет ПО ТУ СТОРОНУ КАТАСТРОФЫ. Ибо катастрофа — это еще не конец истории. Возможно, это се начало. Каким оно будет, зависит от нас.

«Гласность», 21.11.91 г.

— Насколько то, что произошло с нами, было запланировано Западом?

— Каждая сторона планирует. Мы планировали развитие их процессов. Они — наших. Кто сработал лучше, кто хуже. Но тем планам, которые имели на нас американцы, им, конечно, задурили голову восточноевропейцы и наши советологи: Кацелененбоген, Бирман, Янов. Эта братия внушала совсем не тот образ СССР. Удар был нанесен совсем не той силы, не в тот момент и не так. Система начала выходить из-под контроля, и сегодняшнее состояние дел их, конечно, не устраивает. А это значит, что на самом деле работают не только они.

Скажем, как строились «бархатные революции» в Европе? Приезжал Грушко или кто-нибудь другой из КГБ, и дальше они совместно с местной службой безопасности делали переворот. Расследование Гавела это прекрасно показало. Но с другой стороны, в Чехословакии Михаил Сергеевич хотел видеть Млынаржа Зденека, своего приятеля. Как появился Гавел — уже отдельный вопрос. В каждом случае на замысел по обрушению из КГБ накладывается замысел ЦРУ, а на это уже третья игра — Германия. И третья как раз и побеждала. И побеждает в нем не первый и не второй. Конечный вариант всегда гораздо более подл, чем кто-либо там что-то планирует… Иногда получается то, что не планирует никто. И вопрос только в том, почему наша собственная воля оказалась такой слабой.