День, два, три дня прошло, а животные и не думали заболевать.

— Ничего удивительного, — резюмировал Пастер, — мы привили им жидкость, в которой не содержалось бактерий. Как же они могли заболеть? А вот попробуй им ввести эту осевшую муть…

Они попробовали и это. И животные погибли от сибирской язвы.

Теперь факт был доказанным. Сибирская язва вызывалась бактерией, той самой, которую больше пятнадцати лет назад впервые увидел в микроскоп Давен. Факт был полностью доказан. Кто мог опровергнуть его?

Попутно Пастер проверил и описанные Кохом споры сибиреязвенных бактерий. Он наблюдал в микроскоп жизнь этих бактерий-нитей и видел, как через несколько часов в середине их появляются крохотные зернышки, споры. Когда он высевал эти зернышки на подходящую почву — в питательную среду, они вырастали и снова образовывали нити. Это были зародыши, дети взрослых бактерий. Они росли с такой быстротой, что способны были забить, словно войлоком, всю пробирку или колбу; клубки нитей можно было увидеть невооруженным глазом, и они казались брошенным в жидкость клочком расчесанной ваты.

— Посмотрите, — позвал Пастер Шамберлена, — какое сходство с жизнью растений. Растение тоже ведь размножается посредством черенков, как эти бактерии своими нитями. Но, как у растений, у них есть и семена — вот эти споры. Растения можно рассаживать и черенками и семенами, так и эти бактерии — и нитями и спорами. Я подозреваю, что споры куда страшнее их родителей — уж очень быстро они растут и размножаются…

Позже ему пришлось еще вернуться к этим зернам. И они действительно оказались страшнее, чем зрелые бактерии. Но это было несколько позднее. А пока — пока надо было приступать ко второму пункту намеченного плана исследований.

Надо было разобраться в опытах Жайяра и Лепла.

Довольно странная получалась у них картина — они прививали кроликам кровь, не содержащую бактерий, и кролики заболевали и дохли. Между тем совершенно ясно, что без палочек Давена сибирской язвы тут не могло быть. Значит, прав Давен, когда говорит, что кролики умирали от какой-то другой болезни.

Но от какой? И как доказать, что не от «сибирки»?

Очень просто, решает Пастер, другая-то болезнь была тоже заразной, раз передавалась через кровь, а коли так, то и она должна иметь своего микроба-возбудителя. Его-то и надо найти…

Девизом Пастера было — сочетать факты с обусловливающими их причинами. Факт был известен: животные гибли от привитой крови, в которой не присутствовали бактерии «сибирки». Причины этой гибели неизвестны. Значит, надо снова повторить тот самый опыт в тех же самых условиях, в каких десять лет назад его произвели Жайяр и Лепла.

Жайяр и Лепла получили кровь с живодерни Шартра, района, в котором свирепствовала сибирская язва. Пастер решил получить кровь там же, так как эпидемия и в этом году не пощадила этот район.

Жайяр и Лепла производили свои опыты жарким летом. Пастер тоже решил начать их в июне месяце. Жайяр и Лепла получили кровь от трупов животных, погибших два-три дня назад. Пастер, перед тем как выехать из Парижа, написал на живодерню, чтобы ему сохранили трупы погибших от «сибирки» коров в течение трех дней, предупредив, что приедет 13 июня.

Три трупа — барана, лошади и коровы, погибших за 16, 24, 48 часов до приезда Пастера, ждали его на живодерне.

Пастер немедленно приступил к опытам. Начал с барана — еще 16 часов назад он был жив. Баран, безусловно, умер от сибирской язвы, как и лошадь и корова. В крови барана было достаточно много бактерий «сибирки». И больше ничего в ней не удалось обнаружить. В крови лошади, погибшей за сутки до этого, Пастер нашел очень прозрачные, едва приметные микробы, похожие на микробов «сибирки». Наконец, в крови коровы, которая уже двое суток была трупом, эти микробы были найдены в огромном количестве. Извилистые и коленчатые по форме, они проделывали любопытную работу: как бы раздвигали эритроциты крови, втискиваясь в промежуток между ними. Кровь барана, которую Пастер тут же привил морским свинкам, вызвала у них сибирскую язву и смерть. Из крови этой свинки Пастер выделил чистую культуру сибиреязвенных бактерий. Кровь лошади и коровы тоже вызвала быструю смерть животных, но знакомых бактерий сибирской язвы в их крови обнаружить не удалось.

Пастеру уже ясно было, и в чем причина гибели последних животных, и почему Жайяр и Лепла получили свои удивительные результаты. Не сказав никому ни слова, Пастер прихватил с собой весь урожай поездки — чистую культуру «сибирки», полученную от убитой кровью барана морской свинки, немного крови лошади и коровы и кровь других подопытных животных — и отбыл в Париж. Здесь он намерен был после соответствующих опытов в лаборатории объявить о выводах, к которым пришел.

В Парижской Академии наук его уже дожидались; там объявился новый исследователь, парижский ветеринар Синьоль.

Синьоль, как и многие, интересовавшийся микробами, рассказал в Академии наук о своих наблюдениях.

— Достаточно удушить совершенно здоровое животное и через шестнадцать часов взять из его глубоко заложенных вен кровь, чтобы в них можно было обнаружить очень прозрачные, неподвижные бактерии, похожие на палочки Давена. Если такую кровь привить другому животному, оно быстро погибнет. Но в его крови эти таинственные бактерии не обнаруживаются сразу же после смерти.

Академия назначила комиссию, в которую входили Пастер, Буйо и член Академии наук Буле. После приезда Пастера комиссия собралась в ветеринарном госпитале, где работал Синьоль. Синьоль показал труп лошади, специально удушенной накануне.