Каф – всплыло мыльным пузырем круглое слово.

Морок.

– Нет, – сказал я себе, спуская ноги на пол, – так дело не пойдет. Раз уж решил: к черту, значит – к черту.

Уверенности моим словам явно недоставало. А почему, собственно, к черту?

Уш-шу, уш-шу! – свистел ветер в крыльях гигантских птиц. И земля под нами, окутанная туманом, походила на ватный шарик...

Я умылся. В ванной снял бинты и осмотрел грудь. Ерунда – просто царапины. Вчера, конечно, все выглядело гораздо страшнее. Бинты я выбросил в мусорное ведро на кухне, отметив, между прочим, что на столе появилась сотенная купюра, сложенная вдвое. Сквозняк из открытой форточки пошевеливал купюру, подталкивая ее к краю стола. Я присел на корточки. Так и есть – вторая сотка валялась под столом.

«Интересно, – подумал я, – она заметила, что я целые сутки пропадал где-то? Ни хрена, по-моему, не заметила. И если бы бумажку не сдуло, все равно вряд ли...»

Настроение начинало портиться. Как и всегда в таких случаях, мне захотелось уйти куда-нибудь. Ну, работа, я понимаю. Работа. И я не маленький. А что я хотел – чтобы она каждый вечер приходила подтыкать мне одеяло и желать спокойной ночи? Работа. Хорошее место, приличная зарплата. Клиенты. «Ты же у меня один, Никита, остался, и мой долг – обеспечить тебе достойную жизнь...» – «Да, мам, не беспокойся, все нормально...»

Я присел к столу. Взял из пачки рядом с пепельницей одну из ее сигарет – длинную и тонкую, с привязчивым ментоловым сладковатым вкусом. Леденец какой-то, а не сигарета.

Колян забрел на кухню, ткнулся носом в свою миску, заметил меня, жалобно замяукал, вскочил мне на колени и заурчал, тут же переходя на режим вибрации.

...Пожалуй, ничего в моей жизни не было прекрасней того полета на ушшуа. Я вспомнил еще сказочный лес, невероятные деревья...

– Чего я боюсь? – машинально поглаживая Коляна, совершенно неожиданно произнес я вслух. – Чего бояться?

Ладно. Позавтракать, что ли?.. Мне вспомнилась ухма, и я улыбнулся.

Микроволновка упорно не желала включаться. Чайник оказался с ней полностью солидарен. Я прошел в гостиную и убедился, что и телевизор, и музыкальный центр тоже вступили в античеловеческую коалицию... Твою мать, свет же вырубили! Когда успели, сволочи?! Я зарулил в туалет, выскочил оттуда, вернулся с фонариком, сел. То, что крепление для туалетной бумаги пустует, я убедился, естественно, когда что-либо предпринимать для спасения ситуации было поздно. В прихожей заверещал телефон. Я сжал зубы. Когда смолкло в прихожей, залился писком мобильник в ящике стола. Казалось, пиликать он будет до бесконечности.

Мне всю жизнь досаждали подлости мелких вещей. Туалетная бумага вот – не знаю ни одну вещь, которая бы заканчивалась так неожиданно и некстати, как туалетная бумага. В любимых книгах со стенда «Боевая фантастика» нет места мелким вещам. И проклятым ежедневным бумажкам на кухонном столе – нет места. Жизнь в этих книгах полнокровная и красочная, как и их обложки. Суперобложки. Супержизнь. В книгах и в...

В Игре.

Нет, я сказал же – к черту.

«Да почему? – завопил кто-то внутри меня. – Потому что стыдно за свое поведение на испытании? Перед Гринькой? Так он же уже... В общем... Ладно. А Макс? „Спасибо тебе. За то, что меня вытащил. Если бы не ты...“

Воспоминания о Поле Кладбища и о подземелье Поля Руин отозвались во мне дрожью.

«Тогда ты был один. Новичок. Новичкам нельзя входить в Игру поодиночке. А ты вошел и вернулся. Ты выдержал. Вот это и было настоящим испытанием. Думаешь, кто-нибудь справился бы лучше? А теперь ты не один. За тобой – все Золотые Драконы. И ты – с ними».

Фонарик тихо погас. Заряд батареек закончился. В темноте, кажется, дурные запахи ощущаются острее – тут же подумал я.

«Идиот. Так и просидишь всю жизнь в дерьме. И в потемках. В дерьме и в потемках».

– Заткнись, – сказал я вслух. – Сам разберусь.

Выбравшись из туалетной западни, я направился прямо к телефону. Он зазвонил, как только я протянул руку к трубке. Несколько секунд я смотрел на табло автоответчика, где горели красным шесть цифр.

«Ну, давай. Ты же и шел звонить. Давай, Никита!»

Я облизнул губы и снял трубку.

– Привет, Макс, – сказал я. – Знаешь, я как раз собирался тебе... Можно, да? У меня есть кое-что для Драконов. Что? Информация... Ага, надеюсь, что важная.

Через минуту я уже торопливо одевался. Сердце колотилось почему-то – черт его знает, колотилось, и все. Красный джемпер, черная ветровка и черные джинсы. Ботинки. Надо еще что-нибудь желтое. Одежда из шкафа полетела на пол. Вот блин, желтый – явно непопулярный цвет в моем гардеробе. Я пробежался по комнатам, потом заглянул в ванную. Достал из кармана измызганных джинсов золотой кулончик, продел голову в петлю цепочки. Вот теперь – порядок. Новообращенный Золотой Дракон смотрел на меня из зеркала, и я был рад его видеть. Где-то на дне сознания неприятно царапалась мысль о сделке с гхимеши, но... Ладно. Разберемся. Подумаешь – непонятка. Кто они такие – дети Поля – и кто я. Дракон! Золотой Дракон! Новообращенный Золотой Дракон!