На этой мысли Артем поднялся следом за Хидеойши на крыльцо Тёдоин. Скинув обувь, они вошли в дом и сразу попали в просторное помещение, где было довольно много людей. Переступив порог, Кумазава остановился, дождался, когда бросившийся ему навстречу человек отвесит преисполненный почтительности поклон, поклонился в ответ небрежно и снисходительно, повелительным жестом подозвал к себе и что-то очень тихо сказал на ухо. И после направился к стойке для мечей. Артем в точности повторял все, что делал Хидейоши. И точно так же, как тот, вытащил из-за пояса катану, вложил в крепления, но оставил за поясом короткий меч вакидзаси. После этого Хидейоши уверенно направился в правый дальний угол, где опустился на одну из лежавших там подушечек. На соседнюю подушечку (отметив про себя, что за все время пребывания в Японии впервые садится на подушечку) опустился Артем.

Напротив них, вдоль всей дальней стены, сидели за столиками самураи явно низшего звена и писали. Рядом с каждым столиком стояли коробки, крышки у некоторых были откинуты, и можно было видеть в них в большом количестве свернутые трубкой листы. А у той стены, где примостились на подушечках Хидейоши и Артем, сидел пожилой самурай хмурого вида, явно тоже дожидавшийся своей очереди быть кем-то принятым. В зале стояла поразительная тишина, слышалось лишь шуршание бумаги, по которой водили кисточками, да постукивание кисточками по краю тушеницы.

Словом, типичная канцелярия, только с поправкой на тринадцатый век. В свое время в такого рода присутственных местах будут монотонно гудеть кондиционеры, а наманикюренные женские пальчики постукивать по клавиатуре компьютера, время от времени в общий хор жужжанием станет вступать принтер, ну и конечно, станут раздаваться трели телефонов, простых и сотовых. И заниматься рутинной бумажной канцелярщиной будут исключительно женщины, коих здесь не просто нет, а и быть не может…

Кое-кто из древнеяпонских канцработников нет-нет да и вскидывал голову, бросал взгляд в сторону Артема. Ну простым работникам кисти и туши нет нужды скрывать свое любопытство, а они уж, конечно, догадались, что за гость пожаловал в их владения.

Спрашивать Хидейоши или еще кого о том, сколько им предстоит проторчать в этой приемной, Артем считал верхом неразумия. Понятно, что все зависит от императора. Когда тот соизволит принять, тогда они и покинут приемную. А то еще микадо запросто может расхотеть и передумать, с монархами перепады в настроении случаются сплошь и рядом, почаще, чем у слабого женского пола.

Главное, что занять себя было нечем, в далеком будущем хоть можно газетку почитать, по мобильному кому-то позвонить, с соседом пошептаться. А тут даже и шептаться как-то неудобственно — уж больно гробовая тишина стоит. Пошевелишься, и то сразу всем будет слышно. Понимая, что так долго он не выдержит, Артем решил где-нибудь через полчаса под самым естественным из предлогов выйти на улицу и просто погулять с четверть часа вокруг этой Правительственной палаты. Найдут, когда потребуется…

И, надо сказать, Артем был в немалой степени удивлен, когда за ними явились еще до отмеренного им получаса…

Гонец, разодетый в церемониальные одежды из желтого шелка, торжественно вышагивал впереди, громко стуча по камням дорожки большими, если не сказать огромными, деревянными каблуками своих гэта. Хидейоши и Артем держались в трех шагах позади него.

Кумазава поравнялся с Артемом и негромко, почти шепотом проговорил:

— Я думал, что тебя примут в Дайго-кудэн, в тронном зале. Но император выбрал Сисиндэн. Это великая честь!

— Почему?

— Ну как же! — Хидейоши взглянул на даймё Ямомото как на несмышленыша. — Что такое Дайго-кудэн? Всего лишь правительственное здание. Император посещает Дайго-кудэн, когда требуется его участие в текущих государственных делах. В Сисиндэн проходит коронация и, кроме того, лишь наиважнейшие из церемоний. Удостоится приема в Сисиндэн — это… это счастье, Ямомото-сан!

Артем посмотрел на Хидейоши и увидел, что тот прямо весь светится изнутри. Таким его цирковой гимнаст еще, пожалуй, не видел. Наверное, и впрямь чего-то редкостного они удостоились по японским меркам. Жаль, что Артем не мог сполна разделить ликование Хидейоши. Для этого надо если не родиться здесь, то, по крайней мере, пожить подольше, чем четыре месяца…

Самое большое строение на территории императорского городка и оказалось тем самым залом церемоний Сисиндэн. Вход в него был с южной стороны, из сада. А с севера, как уточнил Артем, Сисиндэн был связан закрытой галереей с Сэйрёдэн, личными покоями императора, а те, в свою очередь, связаны галереей с Дзёгандэн, личными покоями императрицы. Что ж, очень удобно. Чтобы попасть в зал церемоний, императору не требовалось выходить на улицу, подвергать себя риску простудных заболеваний.

Слева от крыльца росла сакура, справа — татибана. Наверное, в этом был какой-то символический смысл, но выспрашивать какой Артем не стал. Наверное, и ступени крыльца тоже неспроста были такими длинными, каждая на три-четыре шага. Как-нибудь потом спросит, если не забудет, а сейчас не хотелось ни о чем ни с кем говорить. Видимо, влияла торжественность момента.

Дверь Сисиндэн пришлось отодвигать самим. Двое самураев, стоявших по обе стороны от нее, поклонились почтительно, да и только. Артем, конечно, не считал себя знатоком по части дворцовых приемов у монархов разных эпох, однако почему-то ему казалось, что перед гостями самого императора двери должны открывать специальные лакеи. «Ну да ладно, мы не в обиде, — подумал Артем, переступая порог зала церемоний. — Куда нам, простым циркачам, еще обижаться. За счастье должны почитать, что принимают сильные мира сего…»