– Расслабьтесь, - шепнул мне хирург.
– Дело серьезное. Продольный мозг я вам удалил. А ты, Сикорский хренов, свою телегу с ручника наперед сними. Так мы хрен долетим до восточного полюса.

– Забыл, где тут ручник, - милый Шевченко долго сопел, шаря под приборной доской.
– Техника новая. Все переставили. Может, вообще украли.

– Ты его в грузовом отделении забыл. Принеси, потом снимешь.

Белобрысый пилот дернул себя за усы, чтобы стрелки зафиксировать, и полез в бомболюк, через который мы с готом Василием еще прежде в кабину попали.

– Забавно, что полюс восточный, - я хихикнул.

– Не смешно, - помрачнел Максимович.
– Если бы западный, тогда смешно. Послушайте, я Шевченко спустил. Подальше от слухов. Он со всеми запасами RM 20/20 утром эвакуируется на МИ-10 версия «К». И с господином Ростовым. Крейсерская скорость 160 миль по Фаренгейту. Грузоподъемность 43 тонны по Кельвину. Пилот Шевченко. Знакомы?

– Бургомистр, - я протянул руку Максимовичу.

Он пожал ее, и продолжил.

– Этого хватит, чтобы вывезти полный боекомплект. С вертолета гений Чистяков «Кениг-Рей» дистанционно запустит. Они хотят устранить все следы производства и свидетелей.

– «Рей» будет по-английски дождь, - ухмыльнулся я.
– На кой вы собрали его?

– По-немецки «Рейн» будет река. Я ее собрал, я и разобрал.

– Это как?
– мне тогда все было чрезвычайно интересно.

– Да так как-то. Сердечник вынул. Без него магнитное ядро, создающее сверхмощное гравитационное поле в заданных пределах хрен завертится.

Максимович очень увлекательно рассказывал, и мне интересно было услышать про детали его диверсии.

– Про детали, - сказал я Генриху.

– Детали я спрятал, - свернул Максимович свою историю, и принялся сворачивать джойнт. На статью многотиражки «Kozeinik Zeitung» он аккуратно насыпал мелко порезанную солому каннабиса, свернул ее, обмазал языком, и прикурил.

– Это что же, - спросил я Генриха.
– Никто больше не умрет без нас?

– Почти, - Генрих с удовольствием затянулся, и передал мне джойнт.

Я с удовольствием затянулся. Наступивший мир был прекрасен.

– И все-таки, - спросил я лаборанта.
– Зачем вы ускоритель собрали?

– Чистяков профан. По технике ноль в 16 степени. Моя установка пурги намела. Согласен. Побочные жертвы. Зато, «Кениг Рей» нарушил устойчивость красной ртути при низких температурах.

– А в холодильнике что?

– Оно, - Генрих забрал у меня самопальную сигаретку, и затянулся.
– Ниже 40 оно. Ниже 30 продукт распада. Та ртуть, что в градуснике по сравнению с ним ядерный заряд.

После удаления продольного мозга, моя голова работала блестяще.

– И когда они погрузят контейнеры в свою вертушку, - сообразил я дальше самостоятельно.
– Все запасы меркурия за полчаса окажутся в жо…

– …стких порошках малотоксичного сульфида, - окончил мою мысль деликатный Генрих, опасаясь, что я не смогу ее окончить интеллигентно.
– Пришлось еще от себя добавить в «Кениг Рей» кое-что для ускорения дезактивации.

– Но позвольте, - мне стало смешно на Генриха, какой он славный, а рассеянный.

Ему продольный мозг со всей очевидностью мешал детали пересчитать.

– А как же тот запас, что еще до вашего «Кениг-рея» синтезировали?

Максимович лениво перебрался в кресло пилота и костяшкой указательного пальца стукнул по датчику, оправленному в стекло.

– Прав, Шевченко. Тахометр испортили. Тот запас, бургомистр, я посоветовал Чистякову тоже прогнать через «Кениг-рей». Для страховки. Чистяков ни черта не смыслит в химии. Папаша у него академик, согласен. Чистяков у меня и формулу синтеза красной ртути спи…

– ..сал, - окончил его мысль я, деликатный, опасаясь, что Генрих не сможет окончить ее интеллигентно.

– Списал, - согласился милый Генрих, докуривая джойнт.
– И загнал Борису Александровичу Ростову. После Ростов акции комбината химических удобрений выкупил по дешевке, нанял четверку немецких специалистов. Потом запустил красный меркурий в серийное производство. Потом специалистам что-то не понравилось, и они исчезли. Но производство уже было налажено. Конвейер полностью автоматизирован. Линия выжимала мизер, но круглосуточно.

Я рухнул на спину и жутко расхохотался. До слез. Хохотал, пока слезы не иссякли. Слезы иссякли, началась икота. Закончилась икота, я снова принялся хохотать. Пока икота не началась.

– Выпейте воды, бургомистр. Икота следствие регулярного злоупотребления каннабисом на большой высоте. Я выпил всю охлаждающую жидкость из обрезанной пластиковой бутылки, застрявшую в заднем кармане пилотского кресла, наверное, давно. Токсичная жидкость убила мою икоту на месте. Я встал, просветленный и счастливый.