Роберт. Я писал...

Наташа. Одно письмо...

Роберт. Второе не смог... Второе отбросило бы меня от вас так, что я снова потерялся бы, как слепой щенок, в лабиринте нашего времени.

Наташа. Почему вы употребляете это слово — «лабиринт»? Из лабиринта редко кто выбирается.

Роберт. Не знаю, за какие особые качества я полюбил вас.

Наташа. Роберт...

Роберт. Да-да, Натали...

Наташа. Опять Натали?

Роберт. Опять и навсегда... Когда наш авианосец болтался в Тихом океане...

Наташа. Какой авианосец?

Роберт. Ах да, вы не знаете... Об этом когда-нибудь...

Наташа. Почему когда-нибудь? Я хочу знать сейчас! Я хочу знать, что вы делали это время!

Роберт. Рассказ был бы слишком долгим. Разве недостаточно, что я сдержал обещание?

Наташа. Недостаточно!

Роберт. Разве недостаточно, что я порвал со своим отцом, считающим Америку земным раем и все социальные устои ее совершенными?

Наташа. Как вы попали на авианосец?

Роберт. Я был призван в армию и отправлен на Тихий океан.

Наташа. Что вы там делали?

Роберт. Пассивно участвовал в войне...

Наташа. И это вы говорите мне?

Роберт. Нет, это я говорю всем. Вашему сердитому брату, доброму деду, вашей маме... Я говорю и заявляю всему миру! Я ни в кого не стрелял, никого не убивал, но я в числе других обслуживал катапульту, которая отправляла американские самолеты...

Наташа. Куда?

Роберт. В небо Вьетнама.

Наташа. И после этого вы пришли в наш дом?

Роберт. Наташа, не мы с вами были закройщиками этого мира... У меня были трудные месяцы. Передо мной были две дороги. Я выбрал. Я пришел к вам...

Наташа. Вы дезертировали из армии, чтобы увидеть меня?

Роберт. Я всегда говорил вам правду и сейчас скажу правду! Я оказался в Москве не из-за вас. Я оказался в Москве из-за себя! Но я все время жил думами о вас...

Наташа. Слушайте, Роберт. Мне нравится ваша пытливость, но я не знаю, куда она вас приведет...

Роберт. Хотите слушать?

Наташа. Хочу.

Роберт. Слушайте!

На просцениуме появляются Николай, вьетнамцы и другие действующие лица.

Роберт. Нас бросают в тюрьмы. Убивают из-за угла. Калечат наши души. Но нам уже нельзя закрыть рот! Нельзя всех бросить в тюрьмы! Мне грозят судом. Меня проклял отец. По мне, как о пропащем сыне, плачет мама... Моя бедная мама... Но я не дезертир! Я стал солдатом! Я нашел свое место. (Подходит к вьетнамцам, обнимает одной рукой их, другой — Николая.)

Зажигается полный свет. Все подходят к рампе.

Ведущий.

1968