Кейн еле подавил смех, радуясь, что отражающая поверхность рекомендованных ему темных очков прячет глаза. Потом неразборчиво нацарапал свою фамилию на листке с грифом отеля вверху, кивнул посыльному и прошествовал через холл.

Перед дверью номера он отпустил посыльного, дав ему чаевые, достаточно большие за такую услугу, но не столь большие, чтобы вызвать подозрения, и вошел в комнату. Остановившись на пороге, в одной руке темные очки, в другой — потертая летная сумка, он смотрел на фигурку в мятой хлопчатобумажной пижаме, сидевшую скрестив ноги посреди двух акров стеганого покрывала перед полупустой коробкой пиццы. Стрелка кондиционера была поставлена на арктическую вьюгу.

Она плакала. Дорожки блестящих слезинок медленно и беззвучно сбегали по веснушчатым щекам. На ней была та же самая пижама, в какой он первый раз увидел и оценил ее. Отвернувшись от экрана, показывавшего погоду, Рори покрасневшими от слез янтарными глазами взглянула на него. И вдруг Кейн почувствовал, что и сам тоже чуть не плачет.

— Рори! — хрипло проговорил он. — Солнышко…

— Это нечестно, — выдохнула она и вытащила из кармана смятый бумажный платок. — Как вы нашли меня? Уходите, пожалуйста.

Кейн опустил на пол сумку, положил на ближайший стол очки и подошел к кровати. Она отвернулась от него и уставилась в экран. Кончик ее короткого изящного носа покраснел. Губы бледные. И полоска засохшего томатного соуса на подбородке. Она замерзла. Милое зрелище — веснушки на гусиной коже.

Кейн подошел к кондиционеру и передвинул стрелку на нормальную температуру. Адреналин в крови достиг пика, и он почувствовал упадок сил, словно после выполненной задачи. Итак, он нашел ее. Что дальше?

Проклятие, ругал он себя, ты только посмотри на нее! Она же черт-те что! Кейн знал десятки женщин гораздо красивее, чем Кристел Аврора Хаббард. На одной из них он даже женился. Многие из тех, кого он знал, были более расторопными, не говоря уже о том, что добивались большего успеха. Хотя, поправил он себя, это зависит от того, что ты подразумеваешь под успехом.

Что в этой было такого? Как она сумела забраться ему в самое нутро и влезть в его сны? С тех пор как он поцеловал ее первый раз, он постоянно ходил в полувозбужденном состоянии, а такого с ним не бывало уже много лет!

— Леди, что же в вас есть такого? — пробормотал он про себя. — Я облетел со своим магнитным прибором чуть ли не полсвета, заправлялся из сотен новехоньких баков, и вот нате вам — напрочь приклеился к какому-то плохонькому, помятому и проржавевшему.

Он покачал головой, достал носовой платок и, подойдя к кровати, осторожно стер ей с подбородка соус от пиццы.

— Что будем с этим делать? — хрипло спросил он.

Рори глубоко вздохнула и попыталась напустить на себя независимый вид. Ей бы это далось легче, если бы не старая, протертая пижама, та самая, в которой она первый раз столкнулась с Кейном Смитом. Она влезла в эту пижаму вовсе не потому, что у нее в чемодане не лежала новая, красивая ночная рубашка. Она привезла с собой весь свой гардероб. И больше того, она даже собиралась надеть свой свадебный костюм — это был бы некий символический жест. Просто к тому времени, когда она съела три четверти большой, как кухонная раковина, пиццы и двойную порцию шоколадного пломбира, приправленного орехами и вишней, у нее пропало всякое желание наряжаться в новое платье, даже если бы она смогла влезть в него.

— Уходите. Я не хочу вас видеть. — Она бесстрашно посмотрела ему в глаза.

— Врете.

— Слишком вы о себе воображаете. — Глаза у нее резало от слез, она ущипнула себя и молча дала обет ущипнуть еще больнее, если все слезы до единой не исчезнут. Она не нытик. Она приняла решение и сделала то, что сделала. И с этим покончено.

— Солнышко, что случилось? Разрешите мне помочь.

— С чего вы взяли, будто мне нужна помощь? У меня все в порядке.

— Не сомневаюсь, — нежно проговорил он и продолжал стоять над ней, словно заботливый ястреб, охраняющий свою добычу.

— Ладно! Да, я наломала дров, заварила кашу и прочее! Я ничего не умею сделать как надо, но по крайней мере это теперь сделано!

Сам-то он думал, что она отлично справилась, когда у нее прояснилось в голове. Прощальное «прости» Чарли, «до свидания» своей семье — и объявление независимости. Он гордился ею и, к собственному удивлению, вовсе не был удивлен.

— И что же, по-вашему, вы не умеете делать? — снисходительно спросил он, чуть поддразнивая ее и желая гораздо больше того, на что пока еще мог рассчитывать.

— Ничего. Все. Ох, не знаю! Хотела принять ванну, но я никогда раньше не пользовалась джакузи и боюсь, что меня ударит током. И не могу додуматься, как работает этот проклятый телевизор, а еще я всегда терпеть не могла электронные часы! — Выпалив это взахлеб, она потупилась, стараясь не смотреть на мужчину с густыми темными волосами и коварной улыбкой, на мужчину в черных джинсах, чересчур откровенно обтягивающих бедра, и в рубашке из натурального полотна, не иначе как сделанной на заказ.