Я знаю, что многие христиане ведут себя грубо, потому что они боятся. Мы ощущаем преследование в школах, в судах и иногда в Конгрессе. В то же самое время, мы видим вокруг нас некую перемену в области нравственности, которая свидетельствует о распаде общества. По таким параметрам, как уголовные преступления, развод, самоубийства среди молодежи, аборты, наркомания, дети на попечении государства, незаконные роды, Соединенные Штаты опережают любую индустриально развитую страну. Социальные консерваторы все больше и больше ощущают себя меньшинством, находящимся в обороне, чьи ценности подвергаются постоянным нападкам.

Как могут христиане защищать моральные ценности в секуляризованном обществе и в то же время сохранять дух милосердия и любви? Как выразил это псалмопевец: «Когда разрушены основания, что сделает праведник?» Я уверен, что за грубостью людей, писавших мне письма, скрывается глубокое и истинное беспокойство о мире, в котором почти не осталось места для Бога. Но мне известно, что Иисус говорил фарисеям о том, что заботы о моральных ценностях самих по себе еще далеко не достаточно. Морализаторство в отрыве от благодати мало что решает.

Энди Руни, ведущий телевизионного шоу «60 минут», однажды сказал: «Я принял решение, что я против абортов. Я считаю, что это убийство. Но передо мной стоит дилемма. Я предпочитаю иметь дело с людьми, выступающими за свободу выбора, нежели с теми, кто ставит жизнь превыше всего. Я бы охотнее сел за обеденный стол с первыми». Неважно, с кем Энди Руни будет обедать, но чрезвычайно важно, упустит ли Энди Руни возможность познать благодать Божию от христиан во всем их старании ставить жизнь превыше всего.

Я обычно спрашиваю моих соседей в самолете: «Что вам приходит в голову, когда я произношу слова «евангелический христианин?» Они обычно отвечают политическими терминами. Однако Евангелие Иисуса изначально не было политической платформой. За разговорами об избирательных блоках и войнах за культуру весть о благодати — основная отличительная черта, которой обладают христиане — обычно отходит на второй план. Сложно, почти невозможно передать весть о благодати из коридоров власти.

Церковь становится все более и более политизированной, и когда общество понимает это, я слышу голоса, утверждающие, что мы уделяем меньше внимания милосердию, чем нравственности. Поносить гомосексуалистов, стыдить матерей-одиночек, преследовать иммигрантов, не давать покоя бездомным, наказывать нарушителей закона. У меня возникает такое ощущение, что, по мнению некоторых христиан, если мы просто проведем в Вашингтоне несколько суровых законопроектов, то сможем перевернуть нашу страну. Один известный религиозный лидер настаивает на том, что «единственный способ достичь настоящего возрождения религии — это провести реформу законодательной власти». Неужели он настолько отстал от жизни?

В пятидесятых и шестидесятых годах основные религиозные объединения отошли от проповеди Евангелия к более политической повестке дня, и церковные скамьи начали пустеть. Число прихожан сократилось наполовину. Многие из этих разочаровавшихся прихожан перешли в евангелические церкви, где они услышали проповеди, которые более соответствовали их духовным потребностям. Было бы достаточно нелепо, если бы евангелические церковные общины повторили эту ошибку и оттолкнули своих членов из-за того, что уделяют слишком много внимания консервативной политике.

Следует также написать другую книгу, посвященную нетерпимости левых сторонников отделения церкви от государства, среди которых также процветает посредственность и непонимание. Меня беспокоит вопрос о том, как быть с благодатью. Получается, что забота христиан о нравственности заслонила собой весть о Божественной любви к грешникам? Евангелические христиане — это мое наследство, моя семья. Я работаю среди них, молюсь вместе с ними, пишу для них книги. Если моя семья, как мне кажется, подвергается опасности представить в ложном свете Евангелие Христа, я должен открыто заявить об этом. На самом деле, это некоторая форма самокритики.

Да, средства массовой информации искажают религиозный образ жизни и, в общем и целом, не понимают христиан. Но мы, христиане, виноваты не в меньшей степени. Посетив мой город, Рэн-дэлл Терри призывал христиан стать «непреклонными зилотами», когда дело касается «детоубийц, содомитов, любителей презервативов и этой чепухи по поводу плюрализма». Терри описал женщину-конгрессмена как «змею, ведьму и злого человека». Он сказал, что «христиане должны перестать быть запуганными сплетницами в христианских гетто, играющими в блошки». Нам скорее необходимо расплатиться «по тем моральным долгам, которые накопила эта нация», и сделать ее снова нацией христиан. Более того, мы должны завоевать для христианства другие нации.

Хотя Рэнднэлл Терри и не выражает мнение большинства евангелических христиан, его заявления попали на передовицы наших местных газет, способствуя развитию у публики образов не-благодати. Так действовали подобные комментарии Терри: «Я хочу, чтобы вы окунулись в волну ненависти. Да, ненависть — это хорошо… На нас лежит библейский долг, мы призваны Богом покорить эту страну».

Ральф Рид, бывший представитель Христианской Коалиции — обычно осмотрительный оратор. Но следующие слова, принадлежащие ему, печатались, наверное, гораздо чаще, чем какие-либо другие: «Лучше продвигаться тихо, тайком, под покровом ночи… Я хочу быть невидимым. Я веду партизанскую войну. Я разрисовываю лицо и передвигаюсь ночью. Вы не узнаете, что все уже кончено, пока не окажетесь в мешке для трупов. Вы не узнаете об этом, пока не наступит ночь для избранных».