– Вы обвините в убийстве Брайана.

Она крепко обхватила себя руками и немного отодвинулась, словно Джек ударил ее ниже пояса, произнося эти слова вслух.

– Хорошенькое представление вы с Джонсоном разыграли в зале суда, – заметил Джек. – Он обвинил Брайана, вы сломались и заявили, что это все неправда. Очень убедительно, особенно когда мать встает и начинает защищать своего сына.

– Мне нечем гордиться, – сказала она.

Джек отвел от нее взгляд и уставился в никуда. Он мог в алфавитном порядке перечислить поступки, которыми ей не стоило гордиться. Но он находился здесь не для того, чтобы читать ей нотации. Он пришел сюда, чтобы уберечь ее от камеры смертников.

– Все-таки, что стало последней каплей? – спросил Джек. – Почему Джонсон вдруг решил, что Оскара пора убрать?

Она как будто испытала облегчение, когда он сменил тему. Линдси была рада любому вопросу, только бы отвлечься от болезненного самокопания. Она выдавила улыбку и проговорила;

– Ага, вот теперь история начинает развиваться вполне в духе Майами.

Из тюрьмы Джек отправился прямиком домой к Тео. Его друг уже собрался уходить, чтобы попасть в «Живчик» как раз к обеденному наплыву посетителей, когда в дверь постучал Джек. Тео уселся на табуретку у стойки бара в кухне и почти десять минут, не перебивая – что можно было счесть его личным рекордом, – слушал, как Джек пересказывает свой разговор с Линдси. Поскольку Тео выступал в роли его помощника, добровольно взяв на себя обязанности частного сыщика, Джек мог не беспокоиться о том, что нарушает соглашение о неразглашении полученной от своей клиентки конфиденциальной информации. Более того, он мог представить другу неопровержимые доказательства того, кто именно поджег «мустанг» Джека.

– Джонсон наверняка снюхался с наркоторговцами, – заявил Джек.

– Так я и знал! – воскликнул Тео, хлопнув ладонью по стойке бара.

– Он сливал информацию о патрульных маршрутах Береговой охраны Оскару, который затем передавал ее своему старику.

– Только не говори мне, что Алехандро Пинтадо занимается контрабандой наркотиков.

– Нет, ну что ты. Здесь вырисовываются две совершенно не связанные между собой схемы. Пинтадо использовал информацию, полученную от Джонсона, только для того, чтобы помочь кубинским беженцам ускользнуть от катеров Береговой охраны и добраться до берега. Но тут Джонсон сообразил, что наркоторговцы будут рады заплатить ему кругленькую сумму за те же самые сведения. Ну, вот он и начал продавать информацию и им тоже.

Тео кивнул, прекрасно понимая, к чему это должно было привести.

– А Оскар узнал об этом.

– Угу.

– И потому Оскар должен был умереть.

– Именно так, – согласился Джек. – Подумать только, а я чуть было не разыграл карту с наркотиками на процессе. Впрочем, я наверняка не удержался бы, будь я уверен, что присяжные не линчуют меня, за то что я обвиняю семейство Пинтадо в грязной торговле кокаином. Получается, Оскар дал убить себя за благородное дело, сказав «нет» наркотикам. Кто бы мог предположить.

– Все мы крепки задним умом, Джеки. Но в конце концов все устроилось. – Тео проглотил очередной мини-пончик, десятый по счету, после того как Джек начал свой рассказ. Повсюду была рассыпана сахарная пудра. В контексте всех этих разговоров о наркотиках барная стойка напоминала прилавок в каком-нибудь ночном клубе Саут-бич, выложенный дорожками кокаина.

– Но кое-что все равно остается неясным, – проговорил Тео с набитым ртом. – Зачем понадобилось наркодилерам поджигать твою машину?

– Но мы же с тобой с самого начала знали, что тот, кто сделал это, не хотел, чтобы Линдси оправдали.

– Да какое наркоторговцам дело до этого?

– Могу только предполагать, что их вполне устраивало, чтобы за убийство осудили Линдси, а не лейтенанта Джонсона. Единственным способом сохранить источник информации о планах Береговой охраны, в которой они отчаянно нуждались, было для них уберечь Джонсона от тюрьмы.

– Интересная мысль, – задумчиво протянул Тео. – Получается, что Оскар остался бы жив, если бы не полез не в свое дело и не выяснил, какое дополнительное применение нашел его дружок Дамонт секретам Береговой охраны.

– Ну, в общем, так. Капитану Пинтадо крупно не повезло.

– Ты смеешься? – завопил Тео. – Да он просто счастливчик.

– Что ты имеешь в виду?

– Статья в сегодняшней газете – ты уже забыл о ней? В ней говорится, что лейтенант Джонсон начал торговлю с федеральным прокурором, готовясь выложить все карты на стол. Что, по-твоему, предпримут крутые парни, занимающиеся торговлей наркотиками, когда узнают об этом? Будут сидеть сложа руки и ждать, пока этот придурок Дамонт начнет называть имена и фамилии?

Джек с трудом сдержал улыбку. Об этом он не подумал, а вот Тео в таких вещах никогда не ошибался.

– Да, сейчас мне бы не хотелось оказаться в шкуре лейтенанта Дамонта Джонсона.

– Фигня все это, – уверенно заявил Тео. – Сейчас ты и знатьне захочешь лейтенанта Дамонта Джонсона.

Пологие волны разбивались водяной пылью примерно в двадцати ярдах от берега. Изумрудно-зеленая вода стеной накатывалась на пляж Халландейл-бич, вскипала пеной там, где мокрый песок сменялся галькой, и отступала обратно в Атлантический океан. Было шесть часов утра, и Марвин Шварц поднялся по обыкновению с первыми лучами солнца и облачился в свой традиционный воскресный наряд: сандалий на резиновой подошве, белые хлопчатобумажные брюки, закатанные до колен, шелковая рубашка с длинными рукавами и широкополая соломенная шляпа. Воскресное утро было лучшим временем для охоты: загулявшая субботним вечером публика нередко оставляла на пляже самые разные предметы, от карманной мелочи до часов марки «ролекс». Собственно, тот «ролекс», который он однажды нашел, был не настоящим,но парни из квартала Голден-бич все равно не отличили подделку от настоящего «ролекса».