– Я понимаю. Итак, сама мысль о том, что Береговая охрана начнет возвращать беглецов обратно на Кубу, вызвала гнев у вас и у многих других людей.

– Да, у многих, очень многих людей. Это правда.

– У вашего сына она также вызвала гнев, правильно?

– Да, правильно.

– Будет ли справедливо заключить, что капитан Пинтадо разделял ваше отношение к Береговой охране США?

– Протестую, – вмешался прокурор. – Нет никаких доказательств того, что капитан Пинтадо когда-либо отзывался о Береговой охране США как о береговом патруле Кастро.

– Протест отклоняется. Свидетель может ответить.

– В этом конкретном вопросе, да. Я бы сказал, что мой сын разделял мое отношение, – подтвердил Пинтадо.

– Он не делился своими взглядами с кем-нибудь на военно-морской базе?

Пинтадо умолк, тщательно обдумывая слова.

– Надеюсь, что нет. В Гуантанамо расквартированы сотни моряков Береговой охраны.

– Да, действительно. Сотни. А это значит, сэр, что на страницах крупнейшей газеты в Седьмом оперативном районе Береговой охраны – который включает Майами и Гуантанамо-бей – вы назвали три сотни человек, живущих по соседству с вашим сыном, «береговым патрулем Кастро».

– Возражаю, – вновь вмешался прокурор. – Вопрос был задан, и ответ на него получен.

Это было возражение того рода, который Джек мог только приветствовать, поскольку оно лишь подчеркивало смысл ответа, который Пинтадо дал несколькими минутами раньше.

– Действительно, я тоже считаю, что вопрос задан, и ответ на него получен, – заметил Джек. Он повернулся к свидетелю и произнес: – Позвольте мне спросить вас вот о чем, сэр: будет ли справедливым полагать, что ваш комментарий относительно «берегового патруля Кастро» вызвал недовольство среди личного состава Береговой охраны?

Пинтадо, казалось, в очередной раз тщательно взвешивал свой ответ, но отрицать очевидного он не мог.

– Естественно, это разозлило некоторых людей.

Джек подошел к своему столу, и София передала ему еще одну копию.

– Позвольте мне зачитать один из многих разгневанных откликов на ваше замечание о «береговом патруле Кастро». Этот ответ – письмо редактору, опубликованное в газете «Майами трибьюн» через три дня после того, как в ней было приведено ваше высказывание. Здесь написано: «Уважаемый редактор, являясь ветераном Второй мировой войны, во время которой я служил в Береговой охране, я глубоко возмущен тем, что мистер Пинтадо позволил себе назвать наш род войск «береговым патрулем Кастро». Три года своей жизни я провел на эсминце в Тихом океане, гоняясь наперегонки с японскими торпедами. Я видел собственными глазами, как моих друзей буквально выбрасывало взрывами из воды, когда они перевозили десант американских войск на пляжи в день «Д». Если мистер Пинтадо полагает, что Береговая охрана состоит на службе у такого злобного диктатора, как Фидель Кастро, тогда я готов вновь вернуться на службу добровольцем, чтобы иметь возможность лично доставить мистера Пинтадо обратно на Кубу».

Джек сделал паузу, чтобы дать присяжным время и возможность проникнуться гневом ветерана.

– В чем состоит вопрос? – поинтересовался прокурор.

– Мой вопрос состоит в следующем, – заявил Джек. – Мистер Пинтадо, не возникли ли у вас опасения относительно вашей личной безопасности, после того как вы стали свидетелем такого рода реакции на ваши комментарии?

– Я всегда искренне говорил то, что думал. Я привык к таким вещам.

– Вы привыкли к ним, и вы принимаете меры предосторожности.

– Я не уверен, что понимаю, о чем идет речь.

– У вас ведь есть телохранитель, не правда ли?

– Да, есть.

– У вашей супруги также есть телохранитель, правильно?

– Да.

– Но ваш сын – Оскар, – он остался один. Без телохранителя. И жил на той же самой базе с сотнями сотрудников Береговой охраны, которых вы назвали «береговым патрулем Кастро».

Пинтадо явно не нашелся, что ответить, а потом попросту отмахнулся от вопроса.

– У Оскара никогда не было и не могло быть никаких проблем с этим. Его лучший друг служил в Береговой охране.

– Его лучший друг. Должно быть, это лейтенант Дамонт Джонсон, верно?

– Да.

Джек насмешливо улыбнулся, ему представилась возможность посеять зерна сомнения в умах присяжных – и попотчевать прокурора его же угощением, имея в виду отсутствие свидетеля.

– Ну, что же, может быть, лейтенант Джонсон сам приедет сюда и расскажет нам, каким хорошим другом он был на самом деле.

– Протестую.

– Протест принимается.

Джек мысленно взвешивал, стоит ли и дальше развивать эту тему, но намек на то, что отец оказался причастен к убийству своего сына, пусть даже косвенно, мог иметь непредсказуемые последствия. Джек достаточно хорошо разбирался в психологии присяжных, чтобы понимать, что пришло время умерить свой пыл и вернуться на место.

– Благодарю вас, мистер Пинтадо. У меня к вам больше нет вопросов.