Однако Бломберг и Рейхенау не простили Манштейну его демарша: они нашли возможность «ненавязчиво» рассказать о протесте Эриха Гитлеру, и тот взял автора письма на заметку. Наказание за смелость критиковать решения фюрера полковник понес несколько лет спустя. В начале 1938 года Гитлер принял на себя исполнение обязанностей военного министра и провел ряд кадровых перестановок. Фрича, обвиненного в гомосексуализме, заменил на его посту генерал Браухич. После этого защитить Манштейна, все еще находившегося в «черном списке» фюрера, было уже некому. Вскоре Эриха, уже получившего звание генерал-майора и должность заместителя начальника Генерального штаба по вопросам оперативного планирования, сняли с занимаемого поста. Тем более что он опять посмел иметь свою точку зрения: вместе с Людвигом Беком написал меморандум, в котором предлагал вернуть сухопутным войскам статус главной военной силы при любой структуре командования вермахтом. Против этого были Кейтель, Геринг. Гитлер, поэтому Манштейн обрел новых врагов. Из Генерального штаба его перевели командовать 18-й пехотной дивизией, расквартированной в Лигнице. Иными словами, отправили в ссылку.

Однако опальный генерал был слишком талантлив, чтобы долго находиться не у дел. Вскоре Германии понадобились опытные офицеры, и уже в сентябре 1938 года Манштейна рекомендовали на пост начальника штаба 12-й армии под командованием Лееба, предназначенной для вторжения в Чехословакию. В апреле же 1939 года его назначили главой Ставки генерала Рундштедта, который командовал группой армий «Юг», и присвоили звание генерал-лейтенанта. Казалось, что карьера Манштейна вновь уверенно пошла в гору.

27 сентября 1939 года Гитлер собрал в рейхсканцелярии руководство вермахта и всех командующих группами армий и заявил о намерении напасть на Францию, пройдя территорию Бельгии и Голландии. Генералитет пытался переубедить фюрера, но тот был непреклонен. При этом планы операций были «сырыми»: они корректировались прямо по ходу подготовки, да и дата нападения неоднократно переносилась.

Заставить фюрера изменить свою точку зрения взялись фон Рундштедт и фон Манштейн. 31 октября 1939 года они обратились в штаб Верховного командования сухопутными войсками с планом, названным позднее «Удар серпа». В нем предлагалось сначала заманить противника на территорию Бельгии и Голландии, а затем отрезать ударом через Арденны. Это предложение вызвало возражения со стороны Гальдера и Браухича, считавших такой вариант кампании полной авантюрой, но понравилось Гитлеру.

В итоге план был принят, но в его реализации автор идеи был далеко не на первых ролях. Уязвленный фон Браухич в 1940 году вновь слегка «притормозил» карьеру уже главы Ставки генерала Рундштедта: будущий фельдмаршал был переведен на должность командира 38-го корпуса, который в то время формировался в Штеттине. Когда немцы вторглись во Францию, Манштейн находился в отпуске в Лейпциге и о начале кампании узнал из радиопередач. На фронт он попал лишь 16 мая 1940 года, а уже через месяц повел своих солдат в бой у реки Сомма. 1 июля Эрих был произведен в генералы от инфантерии (пехоты). 9 июля его 38-й корпус первым вышел к Сене и захватил плацдарм на южном берегу, а спустя 10 дней форсировал Луару. За французскую кампанию Манштейн получил Рыцарский крест.

Видимо, тогда Гитлер впервые в полной мере оценил военные таланты своего генерала. После этого последний вновь стал уверенно продвигаться по служебной лестнице. На время его разногласия с фюрером и штабом Верховной Ставки прекратились.

Эрих фон Манштейн наилучшим образом проявил себя и в войне против СССР, показав, что такое современные стиль, уровень и методы ведения боевых действий. Его 56-й танковый корпус в июне 1941 года был острием северного клина — главного удара вермахта по Советскому Союзу на северном направлении, которым Гитлер обманул Сталина, готовившего Красную Армию к сражениям на южном фланге советско-германского фронта в случае нападения фашистов. Именно Манштейн за 5 дней прошел со своим корпусом 200 км по тылам Красной Армии, обеспечив переправу вермахта по захваченному с ходу мосту через Западную Двину. Ворвавшись в Центральную Россию, он вверг Иосифа Виссарионовича в состояние многодневного панического шока и прострации. Двигающиеся за немецким генералом основные силы пленили только в «котлах» под Минском и дальше до 700 тысяч советских солдат.

Заслуги Манштейна перед Третьим рейхом были очевидны. Он, даже по свидетельству ревнивых к чужой славе гитлеровских генералов, был признан наиболее выдающимся военным фашистской Германии. Его считали гением в оперативных делах — в искусстве маневрирования силами при проведении операций.

Казалось бы, Манштейну было обеспечено стремительное продвижение по службе, но этому воспротивился Гитлер. Фельдмаршал Вильгельм Кейтель до того, как его повесили по приговору Нюрнбергского трибунала, успел написать мемуары, где самокритично признался: «Я очень хорошо отдавал себе отчет в том, что у меня для роли… начальника Генерального штаба всех вооруженных сил Рейха не хватает не только способностей, но и соответствующего образования. Им был призван стать самый лучший профессионал из сухопутных войск, и таковой в случае необходимости всегда имелся под рукой… Я сам трижды советовал Гитлеру заменить меня фон Манштейном: первый раз — осенью 1939 года, перед французской кампанией, второй — в декабре 1941 года, когда ушел Браухич, и третий — в сентябре 1942 года, когда у фюрера возник конфликт с Йодлем и со мной. Несмотря на частое признание выдающихся способностей Манштейна, Гитлер явно боялся такого шага и его кандидатуру постоянно отклонял».

А ведь похоже, что Манштейн в начале войны против СССР старался избегать конфликтов с фюрером! Он даже изменил свое отношение к евреям. Вернее, провел для себя черту, разграничивающую евреев-иностранцев и немецких солдат, которые имели несчастье родиться евреями. Последние, по его мнению, были «своими». А вот «юде» на оккупированной советской территории Манштейн жалеть не собирался. Уже 20 ноября 1941 года им был подписан приказ, в котором говорилось, что немецкий солдат на Востоке должен стать «носителем безжалостной национальной идеологии», вследствие чего каждый из них «обязан до конца осознать необходимость сурового, но справедливого возмездия недочеловекам-евреям». Он призывал военнослужащих находящейся у него в подчинении 11-й армии «проявлять полное понимание необходимости жестоких карательных акций по отношению к евреям, духовным носителям террора против немцев».

Правда, Манштейн не одобрял и не принимал участия в массовых зверствах, проводимых нацистами. Это подтвердил и Нюрнбергский трибунал, который не смог ему инкриминировать пособничество или организацию истребления евреев на оккупированных территориях. Фельдмаршал был обвинен лишь в том, что он не предотвратил жертв среди мирного населения в ходе проведенных им сражений.

Сэмюел Митчем, автор книги «Фельдмаршалы Гитлера и их битвы», предполагает, что причиной изменения отношения Эриха к евреям «стал его компромисс с властью — во имя собственного продвижения. Манштейна обуревало честолюбие, и он отнюдь не скрывал того, что был бы не прочь занять пост главнокомандующего Восточным фронтом, и, кстати, в этом стремлении его поддерживали многие генералы».