А потом мы просто стоим в объятиях друг друга долго-долго. И долго плачем тут же, в дверях нашей маленькой квартирки, из которой я вышла последний раз четыре года назад, веря, что сказки есть и в жизни.

Мы смотрим друг на друга, обнимаемся, а потом опять принимаемся плакать. Я все повторяю «мамочка», а она – «доченька».

Из квартиры доносится скрип открывающейся двери, я замечаю тень на стене. Это папа. Он уже стоит рядом с нами, и тогда я в первый раз в жизни вижу, как он плачет. Я вхожу в квартиру, папа вносит чемоданы и закрывает дверь. Мы сидим в гостиной и просто смотрим друг на друга. Он, мама и я. Слова нам не нужны.

Разговор с «Таней»

– Можно в этом интервью называть тебя одним из твоих псевдонимов? Например, Таней?

– Да, конечно.

– Вот мы встречаемся с тобой через два года после твоего возвращения в Белград. Думаю, прошло достаточно времени, чтобы опять вписаться в белградский ритм жизни. Твой образ жизни похож на тот, каким он был в 1991 году?

– Хмм… В одну реку нельзя войти дважды. Я не то чтобы живу под колпаком, в изоляции, но так случилось, что я растеряла большую часть своих старых друзей. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать всех моих друзей. Я очень недоверчива к людям, включая родных, меньше общаюсь, чем раньше. Жизненный опыт превратил меня в зрелую женщину. Каждый день я переживала маленькие драмы, и из них вырастала новая я, совсем не та, что была до 1991 года. Не забывайте, что все эти четыре года, помимо всего прочего, мой организм проходил через активное физическое созревание. Все это, вместе взятое, сделало из меня, мне кажется, довольно закрытую личность, поэтому у меня немного друзей.

– Ты где-то работаешь?

– Я помогаю брату в его торговле. Его фирма торгует всякой всячиной, у него киоск типа «Тысячи мелочей». А я его правая рука.

– Он знает, где ты была эти четыре года?

– Он знает, где я была, но не знает, что я делала. Может быть, догадывается. Чеда очень тактичный человек. Когда мы впервые увиделись после моего возвращения, а это было через несколько часов после того, как я вошла в нашу белградскую квартиру, он отвел меня в сторону и сказал: «Мне не важно, где ты была и что ты делала, но если тебе нужно выговориться, расскажи мне когда-нибудь. Если считаешь, что эта часть твоей жизни должна храниться в тайне, пусть так и будет». Думаю, я никогда не буду говорить с ним на эту тему.

– Как обстоят дела в этом плане с твоими родителями?

– Мама все знает. Конечно, без подробностей. Папа умер год назад, он поверил рассказу, что я четыре года с другими людьми из Европы была под домашним арестом в Южной Америке на небольшой фирме, при лаборатории, которая занималась переработкой наркотиков. Он только спросил меня, не принимала ли я наркотики. Я успокоила его, заверив в обратном, и больше мы об этом не говорили. Иногда мы с мамой за чашкой кофе вспоминаем мое прошлое, но это случается очень редко.

– Наверное, твои старые друзья задавали тебе немало щекотливых вопросов?

– Да, может, и к лучшему, что обе мои лучшие подруги, с которыми я ближе всего общалась, уехали во время моего отсутствия из Белграда. Одна из них сейчас в Швеции, а другая – в Канаде. Осталась третья, Верица, но у нее семья – трехлетний сын, ревнивый муж. Так что мы редко встречаемся. Ей я сказала, что была немного в Италии, немного в Америке, что не хотела возвращаться из-за положения, в котором находится страна.

– Ты куда-нибудь выходишь?

– Редко, иногда с Чедой и его семьей обедаем или ужинаем где-нибудь. Мы ходим в один ресторан на реке или обедаем на Скадарлии, слушаем музыку, шутим… Хотя за те четыре года моего отсутствия Скадарлия изменилась. Это теперь просто насмешка над бывшей Скадарлией, позор города. Она превратилась в диско-клуб, в базар. Ужасно.

– У тебя нет парня?

– Нет.

– Почему? Ты боишься мужчин?

– Если честно, мне трудно объяснить причину.

– Разве ты не испытываешь потребности в мужчине?

– Чувствую. Но подавляю в себе это. Есть много способов избавиться от этого. Я повторю то, что уже описала в своей книге, напечатанной в «Аргументе»: по дороге из Турции в Белград я провела две страстные ночи в Болгарии. Эта бурная связь с болгарином, моим ровесником, была как вулкан. После этого у меня был еще один партнер в Белграде. Попытка оказалась неудачной.

– Ты могла бы рассказать об этой белградской связи подробнее?

– Это женатый мужчина. Я познакомилась с ним на работе, он был внимателен и заботлив, мне этого как раз не хватало, и я приняла его приглашение на ужин. После нескольких свиданий мы провели один вечер в «Интерконтинентале», но я не получила удовольствия. Он старался, был терпелив, но ничего не получилось. Сейчас я жалею, что не особенно старалась скрыть свое разочарование. Наверное, моя прямолинейность его обидела, но что поделаешь… Я сказала ему по дороге домой в машине, что не хочу больше встречаться, и все было кончено. С тех пор мы виделись только два раза – случайно на проходной.