Государь тихонько вздохнул и прошел в дом, где столы уже были заставлены яствами, и очень даже хитро заставлены. От красного угла до середины — строго постное, от середины и далее — рыбное, а уж в самом конце стола — и дичь, и пареное-жареное…

Государь поглядел на стол, удивился, а потом и обрадовался: ишь какие хитрые эти братцы Одоевские.

Сам, однако, съел кусок черного хлеба и запил его кружкой кваса.

Михаил Одоевский не мог скрыть отчаянья.

— Государь! Ваше царское величество, тут меды у нас добрые. Клюковка вот отборная.

Алексей Михайлович взял горстку клюквы, положил в рот, одобрительно кивая головой.

Михаил, подтолкнув брата, выскочил из-за стола, Федор за ним. Встав посреди светлицы, разом опустились на колени, коснувшись лбами пола.

— Государь! — заговорил Михаил, поднимаясь. — Будь, ради бога, милостив, прими от нас темно-серого жеребца. Ведь он понравился тебе. Прими!

Тут вдруг и Алексей Михайлович разволновался.

— Милые вы мои! — Он вышел из-за стола, обнял братьев. — Да разве я к вам за тем приехал, чтобы грабить?

— Государь! — в один голос сказали братья.

— Государь! — продолжал старший, Михаил. — Почти нас! Мы же не корысти какой ради, мы — по любви. Лучшего-то у нас нет подарка. Возьми коня, он же тебе в радость.

— Будь по-вашему, — сказал государь. — А теперь помолимся да спать. Охота любит того, кто рано встает.

Пошли в церковь. Деревянная, с хорошую избу, она стояла на усадьбе. Это была церковь для обитателей усадьбы.

Поп служил молодой, остроглазый.

Государь поглядел, как он крестится. Поп крестился тремя перстами.

— Вот тебе за послушание! — Государь дал попу ефимок. — Отец мой, святейший патриарх Никон, уж почти год как объявил о трехперстном сложении, а многим в одно ухо влетело, в другое вылетело. Святейший-то, как прочитал в греческих книгах, что всякая новина в церковных обрядах — ересь и что двуперстие — это и есть новина, пришел в страшное смятение. Не мог он стоять во главе матери нашей церкви, в которой всякий верующий — отступник! Но вот ведь дивное дело! Сказано — тремя, тремя креститесь! Не слушают. Кто говорит — привычка, кто — из упрямства, а иным — все авось да небось!

Охота в Карачаровской роще была добытчатая и утешительная. Государь остался доволен. Ночевать он поехал в Покровское, пригласив к себе братьев Одоевских.

Еще по дороге Алексей Михайлович сказал Михаилу:

— Что-то ты бледен.

— От радости, государь! — признался Михаил. — Все ведь переживаешь. А вдруг зайцы возьмут да и прыгнут все в другой лес. Мы с царем приедем, а их след простыл. Глупые страхи, да ведь не каждый день к тебе царь в гости ездит.

— Мне славно у вас было, — улыбнулся Алексей Михайлович. — Душою отдохнул. У царя ведь забот полон рот.

За ужином в Покровском Михаил сидел, к еде не притрагиваясь.

— Что с тобой? — забеспокоился Алексей Михайлович.

— Прости, великий государь. Голова болит. Аж лопается от боли.

— И не скажешь! Поди ляг.

Михаила увели.

После обеда государь навестил его. Молодой человек огнем горел.

Алексей Михайлович послал в Кремль за врачом, но гонцы со двора еще не уехали, когда князь Михаил Никитич Одоевский, старший сын Никиты Ивановича, вдруг разом ослаб и испустил дух.

Алексей Михайлович, пораженный такой внезапной гибелью совсем еще юного человека, ушел на ночь в церковь, молился до заутрени и заутреню отстоял.

Тревога поселилась в душе царя. Ему уже скоро двадцать пять, а наследника все нет. Первенца Бог взял младенцем, а там все девки пошли. Царица, правда, на сносях… Наследник нужен. Впереди война.

— Господи, помилуй! — молился царь. — Господи, помилуй нас!

И ничего не просил у Бога. Богу желания людей ведомы.

Боярыня Федосья Прокопьевна Морозова Рождественский пост проводила в своей деревеньке близ женского монастыря. И монахиням, которые кормились подаянием боярыни, и крестьянкам Федосья Прокопьевна нашла дело благое и нужное: шили тегиляи. Тегиляй — одежда и броня для воинства из крестьян и холопов. Обыкновенная простеганная сермяга, подбитая пенькой, с бляхами.

Под мастерскую заняли самое большое помещение в округе — монастырскую трапезную.

Приехавшая навестить сестру Евдокия Прокопьевна Урусова нашла Федосью как раз в этой трапезной. Федосья пришивала бляхи на тегиляй.