— Паоло, ты никогда не должен даже подходить к фонтану.

— Я хотел насмешить синьорину Ренати. — Голос его чуть вздрогнул, но мальчику удалось сдержать слезы.

— Играть в фонтане опасно, а не смешно. Никаких больше фортелей. Capisce?

— Прости, папа, я был плохой. Я больше не буду. — Мальчик шмыгнул носом и убрал с лица мокрые волосы.

— Хорошо. Спасибо. — Принц коснулся мокрой головы сына. — Ты простудишься, ведь ты совсем мокрый. Игры под открытым небом на сегодня окончены. Нам надо переодеть тебя в сухое.

— Мы должны идти во дворец?

Федерико только слегка вскинул брови, и все протесты стихли.

— Папа! — послышался раздраженный голос Артуро. — Меня ты не нашел!

— Значит, ты отыскал очень хорошее место, чтобы спрятаться, — похвалил сына Федерико. — В следующий раз облегчи мне задачу. Я не так ловок в этой игре, как ты.

Раздражение сменилось у Артуро смехом. Федерико повернул обоих мальчиков в сторону дворца.

— Пора снять мокрую одежду. На сегодня приключений хватит.

— А можно мы посмотрим «Загадку колокольчика»? — попросил Паоло.

— Нет, папа! Я хочу «Могучие рейнджеры»! — схватив отца за руку, запротестовал Артуро. — Утром ты обещал мне.

— По-моему, поскольку вы оба не слушались меня, телевизор придется отменить. Может быть, завтра.

Мальчики что-то проворчали, но почти беззвучно. Федерико повернулся к Пиа, его взгляд смягчился, он предложил ей руку. Она оценила его помощь, когда выходила из фонтана на относительно сухую гравийную тропинку. Рука была твердой и надежной.

— Я искренне сожалею, Пиа. Я не думал, что Паоло… Он же знает. Не понимаю, что на него нашло.

Ему не хватает внимания, если я правильно догадалась, подумала Пиа.

— Все в порядке. Я давно не окуналась в фонтан.

На долю секунды он поколебался, потом отвел выбившуюся прядку с ее лица. Мурашки побежали у нее по телу.

— Вам вовсе не обязательно было окунаться в фонтан. — Он вскинул лицо к небу. — Сырости и от дождя хватает.

— Дождь — это совсем не плохо. Весь сад пахнет свежестью.

— К сожалению, у меня нет времени часто приходить сюда… одному. — Голубые глаза встретились с ее зелеными. Воспоминание об их поцелуе в больнице лишило ее дара речи. Он быстро коснулся рукой ее щеки и отступил назад. Будто решил, что и такая близость может быть слишком опасной. Потом кивнул в сторону сыновей — дескать, лучше догнать юное поколение.

Они шли рядом по тропинке следом за промокшими мальчиками. Пиа пыталась не думать о том, какое восхитительное чувство она пережила, когда ее холодная рука лежала в его большой и теплой.

А если бы он увел ее под дерево и поцеловал, как в больнице… От одной только мысли об этом она почувствовала невероятное возбуждение.

Хватит! Разве не предполагалось, что сегодня она излечится от своей неразумной страсти к этому мужчине?

— Нынче у меня хороший день, несмотря на поведение мальчиков. — Федерико покосился на нее. Вдали уже виднелись двери дворца. — Лукреция и я никогда не играли здесь с детьми. Этим всегда занимались няни. Теперь я понимаю, что это была ошибка.

Его слова удивили ее.

— Из рассказов Паоло у меня создалось впечатление, что Лукреция играла с ним в прятки. Она показала ему место под деревом, где можно спрятаться. — Улыбаясь, Пиа добавила: — Кстати, вы бы пришли в восторг, если бы подсмотрели.

— Это часть игры, — улыбнулся он в ответ. — Но я не верю, чтобы Лукреция играла с ними в саду. Это не… — Он сделал паузу, подбирая правильное слово. — Это не в ее стиле. Она предпочитала читать или играть с мальчиками в спокойные игры в помещении.

— Тогда для них это, наверное, приятная перемена. — Она надеялась, что ее замечание достаточно дипломатично. Если Паоло прибегает ко лжи или по меньшей мере фантазирует, будто играл в саду с матерью, значит, ее смерть глубоко поразила маленького мальчика. Больше, чем полагал Федерико. И разве об этом не говорит то, что он попросил ее быть его новой мамой?

— Думаю, вы читаете некоторые газеты Сан-Римини? — неожиданно спросил принц.

Что скрывается за этим вопросом?

— Время от времени. Когда бываю в Сан-Римини. В парикмахерской или в тому подобных местах. Но привычки нет. — Она стрельнула в него взглядом. — А почему вы спрашиваете?