— Тогда вы знаете, что меня часто называют Принц Совершенство.

Ей с трудом удалось подавить усмешку. По его лицу видно, что ему не нравится это прозвище. Вот удобный момент внести беззаботность в их разговор.

— О да, — насмешливо начала она, — я раза два видела это прозвище в газете. Его связывали с вами. Или со Стефано? Стефано — Принц Совершенство? — Пиа сделала вид, будто задумалась, потом покачала головой и спросила: — Вы уверены, что прозвище относится к вам?

Она показала взглядом на его облепленные грязью туфли и слаксы и попыталась не смеяться, заметив, что он притворяется огорченным.

Федерико не выдержал и так громко расхохотался, что дети даже оглянулись на них. Пиа с удовольствием смотрела на принца: наконец-то он расслабился хоть немного. Он представал перед миром какой-то ходульной фигурой. Но она верила, что за этой ходульностью скрывается и чувство юмора, и нежное сердце.

— С уверенностью можно сказать, что это не Стефано, — с трудом выговорил он между взрывами смеха. — Только сам Стефано убежден в собственном совершенстве. И вероятно, принцесса Аманда. Но и меня, судя хотя бы по состоянию моей одежды, нельзя назвать совершенством.

Он рассеянно смахнул лист, приклеившийся к брюкам.

— Понимаете, я презираю прессу, которая называет меня Принцем Совершенство.

— Почему? — Ей не хотелось спорить, но для нее он всегда был совершенным принцем. Заботливый, честный, всегда заботившийся о других людях, о благополучии и процветании своей страны. Но если она выскажет свое мнение, он может догадаться о силе ее влечения к нему. Тщательно подбирая слова, она продолжала: — По-моему, они называют вас Принц Совершенство потому, что вы образец того, каким должен быть принц этого государства. Вы знаете, как сказать, как поступить. Вы не дали местным газетам ни малейшего повода написать о вас скандальную статью. Вы совершенный представитель нашей страны. И я уверена, что вы много работаете, чтобы поддерживать такую репутацию. — Она состроила злую гримасу. — Держу пари, такая безупречность только подстегивает этих въедливых акул.

— Акул… Ах да. Репортеров. Абсолютно уверен, что вы правы. Но я не совершенство и очень далек от этого. Прежде я привык думать… Да, прежде. Я гордился собой, своим поведением. Но сейчас… К примеру… — Его взгляд остановился на мальчиках. Они шутливо спорили перед ступенями дворца, у кого больше грязи на галошах. — После смерти Лукреции я не был совершенным отцом. А это самая

важная в мире роль. Я думал, что все делаю правильно, когда водил их гулять. Формальные прогулки. Я отсутствовал. — Он постучал себя по груди. — Сейчас я понимаю, почему.

Он остановился. Она тоже сдержала шаг, понимая, что ему нужно ее полное, безраздельное внимание.

— Я никогда не понимал, что сыновьям нужно время, когда можно быть просто мальчиками, ничего не делать и просто играть. Иметь возможность играть с отцом, а не только с няней.

— А теперь вы знаете, — беззаботно сказала Пиа. Она надеялась, что он не станет слишком серьезно относиться к себе. — И будете проводить с ними время, даже когда найдете няню. — И няня будет с ними играть в прятки, учить фокусам, строить из одеял палатки, качаться на качелях… Она вздрогнула при мысли о качелях. — Мальчики этого ждут. Сегодня они так веселились, что теперь по-другому у них уже не получится.

К ее удивлению, он подошел к ней и взял ее за руку. Его пальцы излучали тепло и силу.

— Но без вас я бы этого не понял. Спасибо.

На краткий миг, когда их пальцы переплелись, ей захотелось и самой сделать для детей что-то необыкновенное. Стать матерью Паоло, обнять его и залечить все ушибы и обиды. Убедить его, что ему не надо притворяться утопленником или сочинять сказки о покойной матери, чтобы завоевать внимание.

— Знаете, Пиа, вы будете удивительной женой и матерью. Надеюсь, ваши будущие муж и дети поймут, какое счастье им досталось.

Она заставила себя с благодарностью улыбнуться. Но Федерико уже убежал вперед, чтобы подхватить под мышки своих хихикающих мальчиков. Она смотрела ему вслед, и пустота захватывала все внутри. Как она могла позволить себе строить воздушные замки?

Нет, она никогда не будет матерью. Ни для Артуро, ни для Паоло, как просил мальчик. Слова Федерико, хотя и звучали как комплимент, отметали всякую возможность романтических отношений.

Она закусила тубу. Часть ее хотела быть матерью. Испытать такую же радость, какая наполняет Федерико каждый раз, когда он держит на руках своих сыновей. Но Пиа знала, что она никогда не будет матерью собственных детей.

Он что, не умеет держать мысли при себе?

Федерико заглянул в ванную мальчиков, чтобы взять полотенце и высушить им волосы. Он потратил всю жизнь, чтобы научиться говорить, когда это уместно, и держать язык за зубами, когда молчание лучше всего послужит ему, его семье или его стране.

Так что нашло на него? Почему он счел нужным сказать Пиа, что она будет хорошей женой какому-то мужчине? Конечно, это абсолютная правда. Она излучает столько естественного дружелюбного очарования, что любой мужчина найдет чрезвычайно приятным общение с ней. Не говоря уже о ее удивительном чувстве юмора. Почему он с такой тупой уверенностью заявил, что она будет хорошей женой другому? Ведь его слова прозвучали так, будто он демонстративно отвергает ее. И это при том сексуальном напряжении, какое возникло между ними.