— Ты и оглянуться не успеешь, дурачок, — с раздражительной нежностью выговаривал он Майклу, — как станешь таким же старым, как я, и у тебя не будет ничего.

Даже детей, мог бы с сожалением добавить Майкл. Насколько он понимал, карты не сулили ему и этого — ни гадальные карты Марлен, ни какие-либо другие. Майкл снова, прищурившись, посмотрел на лежащие перед ним кальки, пододвинул поближе свой блокнот и взял карандаш. Он не завидовал людям, которые хотели работать гораздо больше, чтобы гораздо больше получать, но ему снова и снова приходилось задавать себе вопрос — почему же он не похож на них.

15

М2

— Тебе ведь нравится Майкл, правда?

— Да, мне нравится Майкл, — сказал М2.

— Давай ему работу, когда есть возможность.

— Я так и делаю. Мне понадобится еще поработать с ним на тех видеомониторах в автовокзале. Я оплачу еще один год его обучения в юридическом колледже.

— Не думаю, что он захочет. Но давай, попытайся.

У всех известных ему родителей, имевших взрослых детей, был по крайней мере один, чьи сомнительные перспективы вызывали их постоянное беспокойство, а у многих родителей было и по два таких ребенка. У Милоу — вот этот, у него — Майкл.

Изучая новые послания от Джерри Гэффни из Агентства Гэффни, Йоссарян чувствовал, что к его раздражению примешивается недоумение. В первом из этих посланий ему рекомендовалось позвонить домой на свой автоответчик, чтобы услышать хорошую новость от своей медицинской сестры и плохую новость от сына о его первой жене. Хорошая новость от медицинской сестры состояла в том, что Мелисса была сегодня свободна и готова поужинать с ним или сходить в кино и что пациент-бельгиец неплохо выздоравливал после тяжелой дизентерии, возникшей вследствие применения неплохих антибиотиков, введенных для подавления тяжелой пневмонии, спровоцированной спасительным удалением голосовых связок в ходе насильственной — и пока что успешной — попытки спасти его жизнь. Второй факс сообщал, что теперь он правомочен получать закладные заемы. Йоссарян понятия не имел, что это значит.

— И вообще, как он узнал, что я здесь? — услышал он свою мысль вслух.

— Я думаю, Гэффни знает все, — убежденно ответил М2. — Он и наши факс-линии контролирует.

— Вы ему за это платите?

— Кто-то, наверно, платит.

— Кто?

— Понятия не имею.

— И тебе все равно?

— А должно быть не все равно?

— А выяснить ты можешь?

— Мне нужно будет выяснить, могу ли я выяснить.

— Меня удивляет, что ты не хочешь узнать.

— А я должен хотеть?

— М2, Майкл зовет тебя Милоу. А тебе какое имя больше нравится?

Единственный сын Милоу чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я бы предпочел, — сказал он, шумно дыша, — чтобы меня называли Милоу, хотя это имя моего отца. Но это и мое имя, вы же знаете. Он мне его дал.

— Почему же ты ничего не говорил об этом? — спросил Йоссарян, подавляя возникшее вдруг в нем помимо воли чувство вины.

— Вы же знаете, я робкий. Моя мать говорит, что я пуглив, как кролик. И сестры говорят то же самое. Они все просят меня изменить характер и стать сильным, чтобы, когда будет нужно, занять место отца.

— Они хотят, чтобы ты стал больше похож на отца?

— Они не очень-то высокого мнения о моем отце.

— Тогда на кого? На Уинтергрина?

— Они ненавидят Уинтергрина.

— На меня?

— Вас они тоже не любят.

— На кого же тогда?

— Им в голову не приходит, кто мог бы для этого подойти.

— Скажи-ка мне, — попросил Йоссарян, — у вас все еще есть ваша компания по поставкам продовольствия?

— Кажется, есть. Вы же знаете, ведь это и ваша компания. Там у всех есть своя доля.

Коммерческая компания «М и М» по поставкам продовольствия была старейшей круглосуточной службой в истории страны; компания эта корнями уходила в деятельность Милоу во время Второй мировой войны в офицерской столовой, где он осуществлял успешные и темные финансовые операции, покупая на Мальте свежие итальянские яйца с Сицилии по семь центов за штуку и продавая их своей столовой на Пьяносе по пять центов за штуку с неплохой прибылью, позволявшей улучшить общее снабжение эскадрильи; по его словам, все имели свою долю в этой прибыли, повышая таким образом качество и поднимая уровень жизни; подобную же операцию он осуществлял, покупая шотландский виски для Мальты у поставщика на Сицилии в обход посредников.

— М2, — сказал Йоссарян и пожалел о своей забывчивости. Он не хотел его обижать. — Как ты хочешь, чтобы я тебя называл в присутствии отца? Может оказаться, что два Милоу — это на одного больше, чем нужно. Может быть, на двух.

— Мне нужно выяснить.

— Ты и правда не знаешь? Даже этого?

— Я не могу решать. — М2 не находил себе места. Его сцепленные руки покраснели. Покраснели и кромки его век. — Я не умею принимать решения. Вы помните, что было в последний раз, когда я попытался.