Господин де ла Рейни посоветовал Шарлотте и мадемуазель Леони пожить, пока работники будут восстанавливать и отделывать их дом, на постоялом дворе «Славный король Генрих», где им, конечно же, отведут самые лучшие комнаты. Дамы согласились последовать его совету. Мадемуазель Леони, просидев целую ночь связанной на стуле, всерьез нуждалась в удобной постели и покое.

Хозяин постоялого двора Грелье действительно поселил их в самых лучших комнатах, смотревших окнами на королевский замок. Он окружил трогательной заботой дочь и родственницу покойного градоправителя. Еду им подавали прямо в комнаты, чтобы оградить их от встреч с другими постояльцами, а всем слугам было строго-настрого запрещено отвечать на любые вопросы относительно двух этих дам.

Альбан Делаланд оставил им для услуг своего помощника Жакмена Безуши. Он должен был сопровождать дам при выходах в город и оберегать их от любых случайностей.

А в особняке Фонтенаков в это время все работали не покладая рук. Спустя неделю там уже можно было жить. Мебель была приведена в порядок и расставлена по местам. Стены обиты заново, ковры вычищены, комнаты обрели прежний вид. Беспорядок царил только в библиотеке. Шарлотта распорядилась ее не трогать, собираясь заняться ею сама вместе с кузиной Леони, потому что никто лучше них не знал, в каком порядке стояли книги. Как только хозяйки вернулись домой, они немедленно принялись за работу, прилежно, аккуратно, но без спешки, прекрасно понимая, что поспешность в этом деле не поможет, а только утомит их.

Больше всего радости им обеим доставлял сад. Он был невелик, но весна щедро одарила его душистыми гроздьями сирени, уже начавшими отцветать. Несколько раскидистых деревьев, одевшихся свежей листвой, обещали в будущем образовать тенистый уголок, но большая его часть, которую засадил сам Юбер де Фонтенак, вернувшись из Индии, была отведена розам, причем самым редкими красивым сортам. Цветущий и благоухающий сад стал гордостью садовника Фрелона, художника по натуре, и наслаждением для Шарлотты и Леони.

Однажды днем, приведя в порядок целый книжный шкаф, Шарлотта отправилась отдохнуть под липы, прихватив с собой книжку. Но ей не читалось. Легкий ветерок весело шелестел листьями, пчелы гудели, ища цветок послаще, и Шарлотта забылась в пронизанном солнцем цветущем раю. Она огорченно нахмурилась, увидев, что к ней бежит Мерлэн, растеряв всю присущую ему солидную важность. Не иначе как визит. Шарлотта даже припомнила, что вроде бы слышала, как отворялись ворота.

— Что случилось, Мерлэн?

— Господин... господин граф де Брекур просит разрешения поговорить с госпожой графиней.

— Граф де Брекур?

— Да, мадам. Что ответить? Сказать, что вы больны?

— Ни в коем случае! Если отговориться болезнью, вероятнее всего, он приедет через несколько дней. Нет, Мерлэн, идите и приведите его сюда. Я приму его здесь.

Шарлотта внезапно почувствовала, что у нее перехватило горло, и перевела дыхание. Теперь ее душила не обида, а гнев. Она вспомнила их последнюю встречу. Шарль де Брекур обошелся с ней недостойно, он чуть ли не впрямую обвинил ее в гибели своей матери, любимой крестной Шарлотты, а саму Шарлотту назвал незаконнорожденной, потому что баронесса обманывала мужа неведомо с кем. И теперь он осмеливается переступить порог ее дома? Какие низкие обвинения он заготовил для нее на этот раз?

Увидев Шарля, появившегося в конце аллеи, Шарлотта отметила, что он ничуть не изменился. Та же безупречная строгая элегантность, то же холодное красивое лицо. Изменилась только походка. Он, очевидно, был ранен и утратил то гибкое покачивание, присущее морякам, привыкшим ходить по корабельным палубам и справляться с качкой. Теперь Шарль припадал на одну ногу, ходил с тростью, но не опирался на нее всей тяжестью, а отставлял с легкой небрежностью.

Остановившись напротив Шарлотты, он поклонился ей, коснувшись земли черными перьями шляпы. Она ответила на его почтительное приветствие легким кивком, не встала ему навстречу, не пригласила его сесть.

— Шарль де Брекур в моем доме? Удивительная неожиданность, — не скрывая иронии, заговорила она. — Уж не забыли ли вы здесь что-нибудь? В таком случае вам следовало мне написать, а не утруждать себя визитом.

— То, что я собираюсь вам сказать, лучше сказать лично. Я не жалею, что приехал. Должен отметить, что вы очень изменились и стали чарующе красивой женщиной. Я пришел принести вам извинения за то, как обошелся с вами вскоре после смерти матери. С тех пор я понял, как несправедливо было возлагать на вас вину за ее смерть. Вы и она были жертвами, но тогда я обезумел от боли и ярости, мне нужно было на кого-то их обрушить. К несчастью, случилось так, что я обрушил их на вас. Теперь я приехал сказать вам, что глубоко об этом сожалею.

— Разве служба в королевском флоте не предоставляет возможности обрушить свою ярость на врагов? Они подходят для этого лучше, чем юная девушка. Я полагаю, что именно так вы и поступали в дальнейшем. Иначе откуда ваша хромота?

— Удар голландской сабли, который мог обойтись мне гораздо дороже, потому что меня далеко не сразу переправили на берег. Но цель моего посещения иная.

— Какая же? Может быть, вы хотите сесть?

— Благодарю, с удовольствием — ответил Шарль без ложной стыдливости и расположился на другом конце скамейки. — До меня дошла весть, что вы стали жертвой банды грабителей, обворовавших этот дом.