Три дамы плавно и согласованно присели в низком реверансе. Они выпрямились лишь тогда, когда король удалился, а сделал он это с явным сожалением.

— Шарлотта! — воскликнула мадам де Монтеспан. — Это в самом деле вы уговорили герцогиню Елизавету отправиться в парк?

— Да, меня действительно уговорила Шарлотта, — ответила за нее принцесса. — Меня не пригласили участвовать в королевской прогулке, и я не хотела показываться в парке. Она привела меня сюда чуть ли не силой.

— И правильно сделала! Нельзя обращаться с принцессой крови, как с маленькой девочкой, которую ставят в угол! И вы действительно шли из церкви?

— Нет, — призналась Шарлотта. — Просто я не хотела, чтобы создалось впечатление, будто мы преследуем Его величество.

Маркиза звонко рассмеялась.

— Браво! Вы делаете успехи в придворном фехтовании, моя милая, если решились преподать урок нашему королю.

— Я и не думала ни о каких уроках. Просто не могла вынести столь несправедливого обхождения с принцессой. Прогуливаться прямо перед ее окнами со всеми дамами, не пригласив ее! Обращение, недостойное «короля-солнца»!

После шоколада Шарлотта отправилась проводить маркизу до ее покоев. Они по-прежнему располагались рядом с покоями короля, и он к ней заглядывал каждый день. По дороге мадам де Монтеспан вновь вернулась к утреннему происшествию.

— Вы были совершенно правы, поступив так, как поступили: в последнее время с герцогиней Орлеанской обращаются просто несносно. Но не слишком часто совершайте свои маленькие подвиги. И смотрите, чтобы Ментенон не было поблизости. Сегодня вам помогла неожиданность. Счастливая неожиданность, судя по лицу короля. Он откровенно засиял, как только увидел вас. И герцогине это пошло на пользу...

— Еще более ей пошла на пользу ваша поддержка, мадам. Говоря откровенно, эту партию мы выиграли с вами вдвоем.

— И я счастлива нашему выигрышу. Но не будем поддаваться иллюзиям и посмотрим правде в глаза: мое влияние на короля убывает с каждым днем.

— Говорят, однако, что король ежедневно вас навещает...

— Нет, он приходит поздороваться не со мной, а с матерью своих детей. До того, как эта женщина завладела его мыслями, он уделял мне не какие-то жалкие полчаса. Все время, остававшееся у него после государственных дел и супружеских обязанностей, принадлежало мне... Бедная наша королева, — с грустью добавила она. — У нее было, за что меня ненавидеть. А я, безумица, позволяла потоку страсти, которым жила, нести меня. Я знаю, что Ее величество считала меня распутной. Но я не заслужила подобного оскорбления. Если бы король не пожелал меня, я никогда бы не обманула господина де Монтеспана. У меня никогда не было и не будет других любовников. Зато у вдовы Скаррона их было предостаточно. И теперь она смеет выставлять себя образцом добродетели! Как меня это бесит! Если распутница и влезала под одеяло к королю, то это была Ментенонша...

— Не желая прослыть сплетницей, осмелюсь сказать, что, кажется, она не была единственной...

— Из тех, кого можно воспринимать всерьез, она была именно единственной. Мы не берем в расчет бесчисленные интрижки. Из дам-интриганок самыми опасными были, я думаю, графиня де Суассон и Олимпия Манчини, но связи с ними были недолгими. Зато Лавальер, на которую, бог знает почему, вы так похожи, была чиста, как слеза, и Фонтанж, и я, как вы теперь знаете. И вы тоже.

— Я не оправдала ваших ожиданий, не так ли?

— Да, но теперь я не так уж об этом и сожалею. Я поняла, что могла бы привести вас к погибели. И теперь даю вам совет: ведите себя предельно осторожно. Совершенно очевидно, что Людовик продолжает испытывать к вам интерес, но эта мегера не потерпит его фавориток! И запомните, — заговорила она вдруг с той же веселостью, как в начале их разговора, — что я остаюсь вашим другом и постараюсь помочь избежать возможных подводных камней...

Внезапно маркиза заметила, что Шарлотта напряглась и смотрит в другую сторону. К роскошным покоям маркизы нужно было подниматься по широкой, нарядной Лестнице короля, что они, не спеша, и делали. А им навстречу спускался мужчина, и молодая женщина следила за ним как завороженная. От маркизы не укрылось, что взгляд Шарлотты выражал одновременно страх и отвращение, а мужчина, который шел им навстречу, был де Лувуа.

— Что же это такое? — прошептала про себя маркиза.

Де Лувуа, с осторожностью наступая своей хромой ногой на мраморные ступени и стараясь не поскользнуться, двинулся им наперерез. Мадам де Монтеспан взяла Шарлотту под руку. После того как один из ее сторожей привел к ней в замок испуганную, измученную молодую женщину, она представляла себе в общих чертах, какую роль сыграл де Лувуа в истории исчезновения Шарлотты. Главного, известного одной мадемуазель Леони, она не знала, но опыт и интуиция мигом навели ее на правильный след. Она чувствовала дрожь Шарлотты, догадывалась, что та ненавидит министра. Однако мужественная и отважная девушка была не из тех, кого мог испугать обычный тюремщик. А если она...

Маркиза не успела обдумать пришедшую ей в голову мысль, а де Лувуа уже стоял перед ними и приветствовал их. Взгляд его был обращен на Шарлотту.

— Мадам де Сен-Форжа! Какое нежданное удовольствие! Вы появляетесь так редко, что я стал опасаться: а вдруг больше никогда вас не увижу! — проговорил он, поприветствовав бывшую фаворитку одной лишь беглой улыбкой.

Какой это было ошибкой с его стороны! Вместо Шарлотты ему ответила маркиза.

— Может быть, вы забыли, как меня зовут? — осведомилась она.