— Это неправда! Я не сплю с кем попало! — вскричала Марианна, отчаянно вертя головой. Она не могла позволить ему поцеловать ее еще раз, понимая, что этот поцелуй растопит остатки ее гордости и уничтожит всякую решимость.

Набухшие груди ее молили о прикосновении, а в самой сердцевине ее существа разгоралась тупая, ноющая боль, от которой известно только одно исцеление. Марианне приходилось бороться не только с Хадсоном, но и с собой, и эта двойная борьба мучила и пугала ее. Если сейчас она позволит себе сдаться, если вновь станет близка к нему — не только телом, но и сердцем, — то неизбежно расскажет ему правду. Иного исхода она просто не вынесет.

— Не верю. — Мерцающий взгляд его остановился на ее припухших губах. — Лжешь, моя сладкая Анни!

— Нет, это правда! — выкрикнула Марианна. По щекам ее катились слезы — слезы боли, гнева и любви. — У меня никого не было! Я никогда… ни с кем…

— Ты сбежала со своим студентом, исчезла, не написав никому ни слова, и теперь хочешь уверить меня, что вы не жили вместе? — недоверчиво переспросил он. — Да за кого, черт возьми, ты меня принимаешь?

Однако он слегка приподнялся и уже не давил на нее своим телом.

— Но это так. — Марианна чувствовала, что окончательно запуталась. Теперь ей придется придумывать новую ложь, объясняющую, почему, сбежав от Хадсона, она не бросилась в объятия ни к какому другому мужчине.

— А Кийт? — мрачно поинтересовался Хадсон. — С ним что?

— Я же говорила, мы просто друзья. — Дрожащими пальцами она смахнула слезы со щек. — Это правда, Хадсон!

— Откуда тебе знать, что такое правда? — Недобро прищуренными глазами он вглядывался в ее заплаканное лицо. — Нет, здесь определенно что-то не так, — мрачно пробормотал он. — Не понимаю, в чем дело, но точно могу сказать: больше ты меня не одурачишь! Хватит с меня одного раза! С другой стороны, какой смысл тебе лгать, что ты… Итак, ты хочешь сказать, что ты девственница? — медленно и раздельно спросил он.

— Да, — кивнула Марианна. Голос ее дрожал от унижения.

— Все чудесатей и чудесатей, как говаривал старина Кэрролл. — Марианна почти видела, как его мозг переваривает эту информацию. Она боялась пошевельнуться, чтобы вновь не разбудить в своем противнике гнев — или желание. — Хорошо, объясни. — Легким движением он скатился с нее и сел, прислонившись к дереву, не сводя с нее холодных вопрошающих глаз.

— Объяснить? — Именно этого она и не могла сделать! Марианна неловко поднялась с земли и села, поправляя растрепанные волосы. Она догадывалась, что лицо ее раскраснелось, а глаза опухли от слез. Ничего себе картина!

— Держи. — Он протянул ей белоснежный носовой платок. — И не вздумай лгать, — негромко предупредил он. — Не надейся меня запутать. Мне каждый день приходится иметь дело с людьми, скрывающими истину, и я умею отличать правду от лживых басен.

— Я… Хадсон, я не могу ничего объяснить. Не могу. Послушай, ведь все это в прошлом. У каждого из нас — своя жизнь. Почему бы нам просто не…

— Не — что? — холодно поинтересовался он. — Что ты предлагаешь?

— … не расстаться друзьями? — В дрожащем голосе Марианны прозвучала слабая надежда.

Хадсон покачал головой, словно не веря своим ушам.

— Странно! Мне казалось, что ты умнее. Ты сама-то понимаешь, что за ерунду несешь?

— Не понимаю, — быстро возразила Марианна. — Когда-то я тебе нравилась…

— Ты мне не нравилась, — мягко поправил Хадсон. — Я любил тебя, Анни, а это совсем другое. Знаешь, говорят, от любви до ненависти один шаг. Может быть, это и неправда, но любовь к тебе научила меня ненавидеть. И, поверь мне, к числу моих друзей ты не относишься. А теперь я жду объяснений, Анни, и поскорее.

— Знаю. — Как хотелось ей сбросить с плеч тяжкую ношу, поделиться с Хадсоном своей страшной тайной и переложить груз решения на него! Но это немыслимо. Ведь для Хадсона в работе — вся жизнь! Он не раз говорил ей, что с детства мечтал быть юристом и даже не представлял себе иной профессии. Потеря работы будет для него равносильна медленной, мучительной смерти.

Лучше бы Майкл Кэкстон никогда не рождался на свет!

— Майкл сказал тебе, что я сбежала с другим.

— Так ты вернулась к прежней версии и будешь утверждать, что он солгал? — саркастически поинтересовался Хадсон. Лицо его потемнело от сдерживаемого гнева.

— Не совсем, — осторожно ответила она, сосредоточенно глядя ему в глаза. Он похудел, вдруг пришло ей на ум, и, хотя Хадсон и раньше не жаловался на лишний вес, худоба сделала его еще красивее, еще привлекательнее. — Но я не собиралась жить ни с тобой, ни с кем-то другим. — На этот раз Хадсон почувствовал, что она говорит правду. — Все было совсем не так. Я хотела… Мне было необходимо порвать все связи с прошлым и начать новую жизнь, сосредоточившись только на работе.