Несмотря на размеры кровати и баррикаду из подушек, Марианна отчетливо ощущала малейшие движения Хадсона. Тщетно она старалась расслабиться: мысль о том, что любимый ею человек лежит в нескольких дюймах от нее и тоже желает ее — хотя бы чисто физически, — гнала прочь всякий сон.

Марианна уже отчаялась заснуть и решила, подождав несколько минут, выскользнуть из постели, отправиться в гостиную и чего-нибудь выпить, как вдруг, открыв глаза, увидела, что комната освещена бледными лучами рассвета. Она все-таки заснула и проспала всю ночь!

Несколько секунд Марианна лежала неподвижно, размышляя о том, сколько сейчас времени, затем вынула из-под одеяла руку с часами.

— Пять часов, — донесся из-за баррикады глубокий голос Хадсона, и Марианна оцепенела.

— Вот как? — осторожно спросила она наконец.

— Мне ли этого не знать — ведь я считал часы, — мягко ответил Хадсон, приподнявшись на локте и глядя на нее со странной теплотой в глазах.

— Ты не мог заснуть? — Глупый вопрос — ведь Хадсон только что дал на него ответ. Но один его вид лишил ее способности мыслить. Короткие волосы его были слегка растрепаны, а темные круги под глазами, как ни удивительно, только прибавляли ему сексуальности.

— Да, Анни, я не мог заснуть, — ответил он насмешливо и грустно.

— Жаль.

— Знаешь, мне всегда было интересно, как ты выглядишь по утрам, — прервал ее Хадсон. — Теперь знаю.

Сумрачный голос его заставил Марианну сжаться. Сколько раз она сама мечтала просыпаться рядом с ним!

— Ты похожа на взъерошенного котенка, — мягко продолжал он, — море золотистых кудряшек и огромные медово-зеленые глаза. Не хватает только мурлыканья. Но я могу заставить тебя замурлыкать, Анни. И так, что тебе понравится.

Увы, в этом Марианна не сомневалась ни на минуту.

— И ты это знаешь. — Марианна прикрыла глаза, но слишком поздно: он успел уловить в ее взгляде отблеск желания. — Что же тебя удерживает?

Марианна поняла, что единственное ее спасение — оскорбить его и превратить разговор в перепалку.

— Тебе хочется в это верить, да? — резко спросила она. — Великий Хадсон де Санс, лучший в мире юрист и любовник. Есть ли на свете хоть одно дело, в котором ты не первый? — поинтересовалась она с убийственным (хоть и неискренним) сарказмом, плотнее заворачиваясь в одеяло.

— Перестань, Анни, — негромко ответил он, мягко разворачивая ее к себе. Марианна безвольно поддалась, хотя следовало немедленно вырваться из его рук. — Ты притворяешься, и весьма неискусно. Юристу нетрудно отличить настоящую стерву от неумелой комедиантки.

— Не понимаю, о чем ты, — с отчаянием в голосе прошептала Марианна.

— Во сне ты звала меня по имени, и не один раз, — спокойно продолжал он. — Что тебе снилось, Анни?

— Ничего. — На этот раз он не оставил ей выхода, она была в ловушке. Тошнота подступила к горлу, и Марианна съежилась под пронизывающим взглядом серых глаз, мечтая только об одном — чтобы он не прочел в глазах охватившего ее ужаса.

— Ты не просто звала меня. Ты шептала мое имя с придыханием, с тихими стонами — и я понял, что тебе снится, Анни. Хочешь знать, как я догадался?

— Не хочу! — пробормотала она.

— Я узнал эту жажду, это жгучее желание. — Марианна попыталась вырваться, но его рука сомкнулась на ее запястье, словно челюсти капкана. — Я хочу тебя, Анни! Если бы ты знала, как я тебя хочу!

Марианна застыла, охваченная острой, почти невыносимой болью.

— Но я не хочу тебя, — выдавила она, с трудом шевеля пересохшими губами. — У тебя ничего не выйдет.

— Неправда, — спокойно, почти бесстрастно ответил он. — Знаешь, Анни, — задумчиво продолжал он, — как ни странно, я не могу выкинуть тебя из головы. Ты как будто вошла в мою плоть и кровь — и мне это не нравится. Я, видишь ли, привык контролировать себя, и мне не по душе это чувство уязвимости.

— Я не делаю тебя уязвимым, — пробормотала Марианна, пораженная и испуганная его внезапной откровенностью. Она видела его саркастичным, гневным, холодно-равнодушным, научилась бороться с его обаянием и предупредительностью. Даже темная, чувственная сторона его натуры ее уже не пугала. Но сейчас, открыв ей свои тайные чувства и помыслы, Хадсон нанес ее сердцу почти смертельный удар.

Ей хотелось броситься ему на грудь и, покрыв лицо поцелуями, снова и снова клясться, что она любит его, что никогда и ни за что не причинит ему боли. Господи, какая мука!

— Ошибаешься, — угрюмо ответил он. — Так, как ты, меня ранили только однажды, много лет назад.

Марианна промолчала, но Хадсон успел заметить мелькнувшую в ее глазах ревность.

— Нет, не то, что ты подумала. Да, это была женщина, но речь идет не о любовной интрижке.

— Вот как? — Марианна и не скрывала, что не верит ему.