— Нассожрутнассожрутнассожрут…

Он орал на самой высокой ноте, но Гаррати едва слышал его. Рев толпы отчаянно бил по барабанным перепонкам. Гаррати даже не услышал выстрелов, принесших Филдеру билет; он слышал только вопль, изрыгаемый Глоткой Толпы. Тело Филдера неуклюже, но вместе с тем изящно сплясало посреди дороги румбу: каблуки колотили асфальт, корпус извивался, плечи подергивались. Затем, явно устав плясать, он сел на дорогу, развел ноги и так и умер сидя; подбородок его опустился на грудь, как у мальчика, который заигрался в песочнице и встретил Песочного человека. [33]

— Гаррати, — заговорил Бейкер. — Гаррати, у меня кровь.

Холмы остались позади, и Гаррати теперь слышал его — с трудом.

— Да, — сказал он. Говорить так, чтобы кто-то услышал, было нелегко.

У Арта Бейкера из носа хлестала кровь. Щеки и шея покрылись коркой запекшейся крови. Даже воротник рубашки пропитался кровью.

— Это не очень страшно, правда? — спросил Бейкер. Он плакал от страха. Он знал, что это страшно.

— Нет, не очень, — ответил Гаррати.

— Дождь теплый, — говорил Бейкер. — Я же знаю, это все дождь. Это все дождь, правда, Гаррати?

— Правда, — с горечью сказал Гаррати.

— Я хотел бы приложить лед, — сказал Бейкер и отошел. Гаррати проводил его взглядом.

Билл Хафф («через два „ф“») получил билет без четверти одиннадцать, а Миллиган — в половине двенадцатого, сразу после того, как в воздух из толпы взвились сразу шесть «летающих блюдец». Гаррати ожидал, что Бейкер получит билет раньше, чем Миллиган или Хафф, но Бейкер продолжал идти, несмотря на то что уже вся верхняя часть его рубашки пропиталась кровью.

Голова Гаррати уже играла джаз. Дейв Брубек, Телониус Монк, Каннонболл Эддерли — музыка, которую все втихаря слушают, когда вечеринка становится слишком шумной и пьяной.

Как будто бы он когда-то был любим, как будто бы он когда-то и сам любил. Но сейчас в его голове играла музыка, мама стала не более чем дополнением к шубе, Джен сделалась всего лишь манекеном. Все кончено. Даже если он победит, если ему удастся переиграть Макврайса, Стеббинса и Бейкера, все равно все кончено. Он никогда не вернется домой.

Он уже плакал. Зрение затуманилось, ноги начали заплетаться, и он упал. Твердый асфальт, отвратительно холодный, но на нем удивительно хорошо отдыхать. Он получил два предупреждения прежде, чем сумел подняться, и заковылял, как краб. Ему удалось заставить ноги работать.

Бейкер шел вперед зигзагами, словно пьяный. Макврайс и Стеббинс шагали рядом, опустив головы. Гаррати вдруг решил, что они сговариваются убить его, так же, как когда-то давно некто по фамилии Баркович убил безликого статиста по фамилии Рэнк.

Он заставил себя ускорить шаг и догнал их. Они безмолвно расступились, давая ему возможность оказаться между ними. (Перестали говорить обо мне, ага? Ведь вы говорили. Думали, я не догадываюсь? Думали, я сошел с ума?) И все же он чуть-чуть успокоился. Ему хотелось быть с ними, оставаться с ними до самой смерти.

Они прошли под транспарантом, который показался Гаррати квинтэссенцией безумного абсурда Вселенной, квинтэссенцией хохота мировых сфер. Транспарант гласил: 49 МИЛЬ ДО БОСТОНА! ВЫ ДОЙДЕТЕ! Он засмеялся бы, если бы мог. Бостон! Совершенно нереальное, неправдоподобное слово.

Бейкер вновь оказался рядом.

— Гаррати!

— Что?

— Уже?

— Как?

— Мы уже, да? Гаррати, пожалуйста.

Бейкер умоляюще смотрел на Гаррати. Как бык на бойне.

— Да. Уже. Мы уже, Арт. — Гаррати понятия не имел, о чем пытался заговорить Бейкер.

— Сейчас я умру, Гаррати.

— Понятно.

— Если ты победишь, окажешь мне одну услугу? Боюсь просить других. — Бейкер широким жестом указал на дорогу, как будто на ней оставалось еще несколько десятков участников Прогулки. С дрожью Гаррати подумал, что они, возможно, и вправду здесь, призраки всех участников идут с ними рядом, и Бейкер увидел их в свои последние минуты.

— Что угодно.

Бейкер положил руку ему на плечо, и Гаррати вдруг разрыдался. Казалось, сердце лопнуло у него в груди и вытекало теперь наружу вместе со слезами.

— Свинцовый, — сказал Бейкер.

— Пройди еще чуть-чуть, — попросил Гаррати сквозь слезы. — Пройди еще чуть-чуть, Арт.

— Нет, не могу.

— Понятно.

— Может быть, увидимся, — сказал Бейкер и рассеянно стер кровь с лица.

Гаррати шел, наклонив голову, и плакал.

— Не смотри, когда они будут стрелять, — попросил Бейкер. — Обещай мне.