— Великолепна, — сказал я. — Возьми кусочек.

У меня на тарелке ещё немного оставалось, и я в свой день рождения решил быть щедрым до конца.

Сергей немного поотнекивался, но всё же взял кусочек.

В ресторане мы оставались одни. Бренди был допит, утка съедена, можно было расплачиваться и отправляться в гостиницу. Уставшие официантки сидели за соседними столиками и неотрывно смотрели на нас. Не было лишь бармена за стойкой. Вероятно, его сразил тот самый напёрсток бренди, который он опрокинул перед нашей трапезой.

— Счёт, — щёлкнул пальцами Сергей.

Это слово было понятно даже китайцам. Мы расплатились и поднялись со своих насиженных мест. Официантки встали тоже. Судя по их физиономиям, они сильно сожалели, что так и не смогли потрогать нас руками. Ничего, может быть, повезёт в другой раз.

Мы вышли из ресторана.

— У них когда-нибудь звёзды бывают? — спросил я.

— А как же! — удивился Сергей. — Они ведь придумали навигацию по звёздам.

— Ну да, — кивнул я, — вместе с порохом и бумагой. Но всюду, где мы были, висел смог.

— К Олимпиаде разгонят, — пообещал Сергей.

Пешеходная улица в полночь по-прежнему кишела людьми, но теперь это был другой контингент.

— Девушки не нужны? — на сносном английском обратилась к нам миловидная особа неопределённого возраста.

— Девушки? — остановился Сергей. — Девушки нам не нужны. Нам нужна ты.

Говорил он вполне серьёзно.

— Ми? — ткнула себя пальцем в грудь особа.

— Ты.

— Ми нельзя, — с лёгким сожалением сказала она. — Можно девушка.

— Только ты, — упёрся Сергей.

— Пойдём в гостиницу, — вмешался я в их диалог. — Нам после Конфуция только девушек не хватает.

— А что Конфуций? — сказал Сергей. — У него тоже дети были.

— А как же роль Коммунистической партии? — повёл я рукой, показывая, насколько всеобъемлюща эта роль.

Сергей посмотрел по сторонам и руководящей и направляющей роли Коммунистической партии на этой улице не увидел.

— С проститутками даже китайские коммунисты не справятся, — заявил он. — Тем более, у них свой путь.

С этим я вынужден был согласиться.

Пока мы теоретизировали, китайская мамка растворилась в толпе.

Мы благополучно добрались до своей гостиницы. Она, кстати говоря, тоже называлась «Пекин».

— Зайдём ко мне, — сказал Сергей. — Теперь я должен тебя угостить.

Я знал, во что ему обойдётся виски или коньяк из мини-бара в номере. Но кто станет мелочиться после бутылки «Наполеона»?

Мы зашли в номер Сергея и расположились в креслах.

— Зачем здесь две двуспальные кровати? — спросил я, наблюдая, как Сергей разливает в стаканы виски.

— Для удобства, — пожал он плечами. — Сейчас везде так. Ну, за тебя!

Это была хорошая точка в праздновании дня рождения. Его не смогли испортить ни нарушение протокола на переговорах, ни отставание от кортежа в Цюйфу, родном городе Конфуция. А главное, до нас так и не добрались здешние красавицы со сверкающими глазами, похожие на зверьков. Всё-таки не зря Господь разделил людей на чёрную, белую и жёлтую расы.

С этой спорной мыслью я отправился к себе в номер.

Китай по-прежнему оставался для меня непостижимым. С другой стороны, если бы человеку было дано всё понять до конца, он бы утратил интерес к жизни.

А этого Господь тоже не допустит.

В Сет, маленький городок на юге Франции, я попал с туристической группой.

Был конец июля, стояла, как и положено в этих местах, изнуряющая жара, однако я себя чувствовал хорошо. В Сочи в прошлом году, к примеру, всё обстояло гораздо хуже. По Сету я гулял и в середине дня, и вечером, и даже ночью. Набережные были запружены туристами, наблюдающими за сражениями гондольеров. Это было что-то вроде рыцарского турнира на воде. В каждой лодке сидели по десятку гребцов, обряженных в синюю, белую или красную форму. На возвышающейся корме гондолы — отчего-то эти суда мне хотелось называть гондолами — стоял с деревянными копьём и щитом рыцарь. Он должен был попасть тупым наконечником копья в щит соперника и сбросить его в воду.

Равномерно погружались в воду вёсла. Гондолы, приседая перед каждым гребком, стремительно набирали скорость. Бойцы, изготовившись к удару, выбрасывали вперёд копья. Раздавался сухой треск, и один из них летел в воду. Зрители сопровождали каждое падение воплями и аплодисментами. Иногда бойцы промахивались, толпа разочарованно гудела. Гондолы описывали полукруг и снова неслись навстречу друг другу.

К поверженным, как и на любом турнире, не было никакого снисхождения. Не замечаемый никем, он плыл к берегу и с трудом взбирался на плотик. Никто ему не подавал руки и не предлагал полотенце, да он об этом и не просил. Он жаждал отмщения, но бои на воде в это время вели другие.