Майя прошла мимо них в прихожую, вынула телефон, на который ей шла переадресация всех звонков, и сказала именно то, что профессор и ожидал услышать: «Ой, а она выключена».

Беглый осмотр показал, что сегодня утром на резервный телефон Майи в указанный период времени поступил всего один звонок, но это был звонок не от Вики.

— Майя, сейчас я назову тебе три фамилии, — вздохнув, сказал Тихон. — Ты должна вспомнить, какая тебе знакома. Это второй и последний вопрос. Итак: Пятько, Пусодин, Истасов.

— Пятько знаю, остальных — нет.

— Значит, вы говорите, что фамилия П-пятько вам известна? — уточнил Берг.

— Да, л-лысый, именно это я и имею в виду!.. — в сердцах выпалила Майя, которую неудобоваримая профессорская манера разговаривать начала немного доставать.

— А кто это?

— В последний раз я видела его в августе.

— Майя, — вмешался Куртеев, — сейчас-то вас никто не торопит.

— В каком смысле?

— В том смысле, что вас спросили — «кто такой Пятько».

— Молодой человек, не нужно на меня так эрегировать!

Секретарша никогда так долго не разговаривала. Собираясь с мыслями, она вынула из бара пачку сигарет, распечатала, закурила и выпустила дым через ноздри. Ответ был готов.

— Это режиссер.

Берг посмотрел на Тихона.

— Кто?.. — и посмотрел на Майю.

— Режиссер. На киностудии «Маунтайн-фильм».

— А как его зовут? — вкрадчиво спросил Берг.

— В августе был Олегом Иосифовичем.

Профессор поправил очки. Инициалы этого Пятько совпадали с торопливой запиской Вики.

— Значит, вы говорите, что в августе месяце этого года в строительной компании «Регион» вы видели режиссера киностудии «Маунтайн-фильм» Олега Иосифовича Пятько? — уточнил он.

— Совершенно верно!!

— А зачем режиссеру приезжать в строительную компанию? Он что, к-квартиру собирался покупать в «Регионе»? — спросил Куртеев, размышляя над тем, что этот перекрестный допрос очень похож как раз на киношный и разница лишь в том, что даже сам он понять не может, кто из них плохой полицейский — он или Берг. По всему выходило, что оба они хорошие.

— Надо было ему квартиру в новострое, — покривилась Майя, разбираясь, видимо, в том, какие именно квартиры нужны режиссеру. — Такие люди, как Пятько, на Кутузовском хаты откупают.

— Вот и я так думаю, — поспешно согласился Берг, — зачем Пятько квартира в новострое… Наверное, он за чем-то другим приезжал…

— Известное дело, — ухмыльнулась секретарша.

— Правда? — обрадовался Куртеев. — А за чем он приезжал?

— Пятько деньги через «Регион» крутит.

Берг снова поправил очки.

— Как это — крутит? — Он было уже воодушевился, но, стоило ему представить, как два раза отучившаяся в МИСИ секретутка будет рассказывать о финансовых махинациях, попридержал восторг.

— Государство финансирует съемки картины Пятько. Дает, там, денег. Ну, два миллиона зеленых, к примеру. В их договоре значится, что он будет снимать фильм полтора года. Пятько начинает съемки по сценарию с того места, где малый бюджет, — кабинетные базары, секс, крупные планы, то есть все то, на что уйдет тысяч триста долларов, но без чего в картине не обойтись. И снимает он эти планы год. А в оставшиеся шесть месяцев снимает все остальное, то есть главное. Весь фильм, короче.

— А в чем смысл крутежа? — не понял Берг.

— Смысл в том, что, как только Пятько получает из казны бабки, он миллиона полтора сразу вкладывает в строительство Лукашова. С нуля. Типа как бы инвестор. Лукашов строит дом ровно год. За это время квартиры дорожают в два раза. Через год Пятько отколачивает три лимона и полтора из них — государевы — сразу вкладывает в съемки, а полтора — себе в карман. Ну, делится, понятно…

— С кем?

— Со мной. С кем ему еще делиться? С мэрией — не надо, с лоббистами из федерального агентства по кинематографии — не надо, с Лукашовым, чтобы тот рот держал на замке, — не надо! Остались я и Куртеев. С тобой Пятько делится, Куртеев?

— Нет.

— Все правильно, — кивнула Майя и глубоко затянулась. Дальше она продолжала глухим голосом: — Осталась я одна… Вам еще рассказать что-нибудь из того, за что мне кесарево сечение сделать могут, или ограничимся этим?

— А ты еще что-то знаешь?

— Шли бы вы, ребята, по домам, — погрустнела Майя. — Скучно с вами. Хочется чего-нибудь душевного, теплого. Не вас, дебилов, послушать, а стихи какие-нибудь… Чтобы тронули. Да разве вы… — Она махнула рукой. — Задрали вы все, суки.