— Петька Нгубиев. Есть у меня в картотека одна дамочка — Тамара, в рюмочной на Кораблях раньше работала, может, знаете? Так вот она этого Петьку еще при Советах от африканского студента родила, а студент выучился и укатил к себе в джунгли. На землю предков. Пять лет назад батя Петьку отыскал и вызвал к себе — как наследника. Оказалось, что он вождь племени. В общем, повезло парню, а то бы наверняка закрыли его. Вот такая история...

В этот момент к остановке подошел как раз тот троллейбус, который ожидали опера.

— Ну, все, Никита, мы поехали.— Плахов протянул руку Уварову.

— Бывайте. Африке большой привет. И Петьке, если встретите...

Как всегда, новость об отъезде зятя в Африку пробудила у Федора Ильича, тестя Рогова, неуемную жажду деятельности. Он принимал живейшее участие в сборе багажа, спорил с женой, одновременно читал какой-то журнал и просматривал повторение воскресной передачи «Вокруг света», которую как раз показывали в тот момент, когда Василий вернулся домой с новостью о скорейшем отъезде.

— Главное, Василий, ты там смотри негров не обижай,— наставлял зятя Федор Ильич.— Веди себя скромно. Они, бедные, и так страдают.

— Чего это они страдают? — удивился Вася, у которого были совсем другие сведения.

— А как же? Там же режим апартеида. Им, извиняюсь за выражение, и пукнуть нельзя без разрешения белых господ...

— Откуда сведения, папа?

— Как же... Вот.— Тесть протянул Рогову журнал, развернутый на странице, где мрачным жирным шрифтом чернело название статьи: «Современные рабовладельцы. Хроника преступлений».— Тут такое пишут... не приведи Господь, что в этом ЮАРе творится...

Вася взял журнал и внимательно пролистал его. Потом вернул тестю:

— Федор Ильич, вы на год издания посмотрели?

— Нет. А что? — Тесть стал листать страницы.— Вот — тысяча девятьсот шестьдесят седьмой... М-м-да... Ну ладно.

Журнал быстро исчез в пачке макулатуры.

— Ты средство от малярии положил? — Федор Ильич перевел разговор в практическую плоскость.

— Да все уже положил... Блин, на самолет бы с вашими сборами не опоздать.

— Ты смотри, Вася, ты там это...— Рогову показалось, что в глазах у тестя мелькнули слезы.— Я тут про малярию по телевизору такого наслушался, что просто ужас. Потом всю жизнь трястись будешь. Лучше проверь...

— Да проверял уже, Федор Ильич... С кухни показалась теща.

— Вася, ты кипятильник взял? — почти прокричала она, словно речь шла о чем-то жизненно важном.

— Да нет. А зачем, мама?

— Так я и знала,— всплеснула руками теща и скрылась на кухне. Оттуда послышался грохот, и вскоре теща вернулась, прижимая к груди электрокипятильник, любовно обмотанный черным проводом с вилкой.

Она протянула кипятильник Васе и, всхлипнув, велела зятю:

— В сумку сунь.

Федор Ильич приобнял жену, и та уткнулась ему в плечо, с трудом сдерживая рыдания.

— Ты ей негритянку оттуда привези,—улыбнулся Федор Ильич.— Заместо прислуги.

— Ага. А тебе надсмотрщика,— парировала теща.

Вася натянуто улыбнулся, обнял на прощанье родственников, взвалил на плечо тяжелую сумку и покинул родной дом. С женой он попрощался еще утром — сегодня она трудилась в вечернюю смену.

Возле лифта его нагнал Федор Ильич,

— Вася,— оглядываясь на дверь квартиры, прошептал он,— чуть не забыл. Тут видел по телику, что там, в Африке, есть такое растение, которое спирт вырабатывает. Если получится у тебя, ну, оказия случится,— ты семян мне обязательно привези.

— Хорошо, папа,— улыбнулся Рогов.- Если будет возможность, привезу.

— Ну, тогда все, Васек, с Богом.

Они крепко обнялись, и Вася зашел в разъехавшиеся двери обшарпанного лифта.

Африка ждала...

Злоключения оперативников начались с того, что по погодным условиям рейс Петербург-Лондон опоздал в пункт прибытия, и, когда Рогов и Плахов оказались в аэропорту Хитроу, самолет на Кейптаун уже улетел. Кляня на чем свет стоит британских авиаторов, молодые люди расположились на жестких скамейках в зале ожидания и попытались заснуть, но ничего не получилось — сказывались разница часовых поясов и суетная атмосфера огромного аэровокзала.

Поэтому, как только они оказались в салоне самолета, на них навалилась тяжелая дрема. Вася успел пристегнуть ремень, выглянул в иллюминатор, за которым тянулось бесконечное бетонное поле, поливаемое мелким дождиком, вздохнул и провалился в сон без сновидений. Плахов держался чуть дольше, но в конце концов, выпив халявного вина, не выдержал и он.