ТОМЛЕНИЕ. Утонченное состояние любовного желания, испытываемое в его отсутствии, вне всякого желания-владеть.

1. Сатир говорит: хочу, чтобы мое желание было удовлетворено немедленно. Если я вяжу спящее лицо, полуоткрытый рот, закинутую руку, я хочу иметь возможность наброситься. Этот Сатир — фигура Немедленного — сама противоположность Томящегося. Томясь, я только жду: «Я не переставал тебя желать». (Желание всюду; но во влюбленном состоянии оно принимает такую специальную форму, как томление.)

2. «а ты скажи же мой друг ответишь ли ты мне наконец я тоскую по тебе я хочу тебя я грежу о тебе за тебя против тебя ответь мне твое имя как разлитый аромат твой цвет вспыхивает среди шипов верни мне мое сердце с молодым вином укрой меня утром я задыхаюсь под этой маской осушенной выровненной кожи ничего не существует кроме желания».

Соллерс [207]

3. «Лишь тебя увижу, — уж я не в силах вымолвить слово. Но немеет тотчас язык, под кожей быстро легкий жар пробегает, смотрят, ничего не видя, глаза, в ушах же — звон непрерывный. Потом жарким я обливаюсь, дрожью члены все охвачены, зеленее становлюсь травы, и вот-вот как будто с жизнью прощусь я».

Сафо

4. «Душа моя, когда целовал я Агафона, очутилась на Пир губах у меня, будто, несчастная, должна была уйти прочь». В любовном томлении что-то все время уходит; будто вся суть желания — в этом кровотечении. Вот что такое любовная усталость: голод без насыщения, зияющая любовь. Или иначе, все мое «я» тянется, переносится на любимый объект, который занимает его место; томление, по-видимому, и есть этот изнурительный переход от нарциссического либидо к либидо объективированному. (Желание отсутствующего и желание присутствующего: томление накладывает оба желания друг на друга, помещает отсутствие в присутствие. Отсюда противоречивое состояние — «сладостный ожог».)

Пир, Вертер, Рейсбрук, Фрейд, Куртуазия [208]

ТРАТА. Фигура, посредством которой влюбленный субъект одновременно стремится и колеблется включить любовь в экономику чистой траты, потери «задаром».

1. Альберт, персонаж заурядный, нравственный, конформист, провозглашает (вслед за многими другими), что самоубийство есть малодушие. Для Вертера, напротив, самоубийство не слабость, поскольку оно происходит из напряжения: «О мой дорогой, если напрягать все свое существо значит проявлять силу, почему же тогда слишком большое напряжение будет слабостью?». Любовь-страсть есть, стало быть, сила («Эта необузданность, эта упорная, неукротимая страсть»), что-то, что может напомнить старое понятие Ισχυς (энергия, напряжение, сила характера) и, ближе к нам, понятие Траты.

Вертер, Греческий язык [209]

(Это нужно помнить, чтобы разглядеть трансгрессивную силу любви-страсти — приятие сентиментальности как чуждой силы.)

2. В некоторый момент в «Вертере» противопоставляются две экономики. С одной стороны, имеется юный влюбленный, который расточает без счета свое время, способности, состояние; с другой, имеется филистер (чиновник), который дает ему наставления: «Планируйте свое время… Хорошенько рассчитывайте свое достояние и т. д.». С одной стороны, влюбленный Вертер, который каждый день растрачивает свою любовь, не заботясь о запасе и возмещении, и, с другой, Альберт — муж, который бережет свое добро, свое счастье. С одной стороны, буржуазная экономика тучности, с другой, перверсивная экономика расточения, мотовства, исступления (furor wertherinus).

Вертер

(Один лорд, а потом один английский епископ упрекали Гете в вызванной «Вертером» эпидемии самоубийств. На что Гете отвечал в терминах чисто экономических. «Ваша торговая система породила тысячи жертв, почему же не простить „Вертеру“ нескольких?»)

Вертер

3. Любовный дискурс не лишен расчета: я рассуждаю, подчас высчитываю, либо для того, чтобы получить некое удовлетворение, либо чтобы избежать некоей обиды, либо для того, чтобы в душе ворчливо указывать другому на сокровища изобретательности, которые я задаром расточаю ради него (уступить, скрыть, не обидеть, развлечь, убедить и т. д.). Но во всех этих расчетах скрывается нетерпение: никаких мыслей о конечном выигрыше; Трата отверзта — до бесконечности, сила дрейфует по течению, без цели (любимый объект не есть цель: это объект-вещь, а не объект-предел).

4. Когда любовная Трата утверждается постоянно, без удержу и без поправок, то проявляется блистательная, редкостная вещь, называемая изобилием, которая равна Красоте: «Изобилие есть Красота. Водоем содержит, источник бьет ключом». Любовное изобилие — это изобилие ребенка, нарциссическое саморазвертывание и множественные утехи которого ничто (еще) не начало сдерживать. Это изобилие может прерываться приступами грусти, уныния, тяги к самоубийству, ибо любовная речь не есть среднее арифметическое разных состояний; но такая неуравновешенность составляет часть той теневой экономики, которая метит меня своей искаженностью и, так сказать, своим нестерпимым избытком.

Блейк [210]

ТРЕВОГА. Влюбленный субъект в силу тех или иных случайностей чувствует, как его одолевает страх перед опасностью, раной, покинутостью, каким-то крутым поворотом, — чувство, которое он выражает под именем тревоги.

1. В этот вечер я вернулся в отель в одиночку; другой решил возвратиться позже ночью. Тревоги тут как тут, словно заготовленный яд (ревность, покинутость, беспокойство); они благопристойно выжидают, чтобы прошло чуть-чуть времени, и тогда они о себе заявят. Я беру книгу и принимаю снотворное — «спокойно». В просторном отеле стоит звучная, равнодушная, тупая тишина (вдалеке — урчание опорожняемых ванн); глупейшая мебель, лампы; ничего дружелюбного, на чем отогреться («Мне холодно, вернемся в Париж!»). Тревога нарастает; я наблюдаю ее развитие; так Сократ, рассуждая (а-ля читая), чувствовал, как подымается холод цикуты; я слушаю, как она себя называет, поднимается какой-то неумолимой фигурой на фоне присутствующих вещей.