— Нет, не повышают. Но разве радуются только повышению?

— О чем еще можно столько времени говорить с начальством? — скривился сын.

— Тебе не хватило денег? — удивилась Елена, отъезжая от кромки тротуара.

— Мне не хватило места. А деньги остались — сто двадцать рублей, — ответил честный ребенок.

— Пристегнись! — напомнила Елена, только сейчас обратив внимание на то, что сын забыл про ремень безопасности.

— Уже! — доложил сын, щелкая замком.

— Куда поедем? — спросила Елена, не отрывая глаз от дороги.

— Давай в кино, как договаривались. А на обратном пути можно проведать Владимира. Ему будет приятно.

— Ему очень приятно, что ты о нем беспокоишься, но тебе там делать нечего. — Никита не в первый раз набивался проведать Данилова, явно желая набраться впечатлений для обсуждения с друзьями. — И потом, как мне кажется, он скоро выпишется.

— Интересно будет его послушать…

— Боюсь, что ничего интересного ты не услышишь, — «обломала» Елена. — Можешь не надеяться.

— Везет же людям, — вздохнул Никита. — И в морге работают, и в дурдоме лежат! А тут дом — школа — бассейн — дом — школа… Тоскливое существование. Что ты смеешься? Разве что не так?

— Нет, какой же ты все таки… — в последний момент Елена все же удержалась от слова «дурачок» — …любопытный!

Не помогло — сын надулся и целых три, если не четыре минуты обиженно сопел, глядя прямо перед собой.

«Везунчик» Данилов в это время наблюдал за тем, как первую палату покидает мужчина в палевом свитере и джинсах, до невозможности похожий на одного известного актера, и никак не мог вспомнить его фамилию. Мужчина шел налегке, а одна из дежурных сестер, явно хорошо «простимулированная», несла за ним две увесистые на вид спортивные сумки с вещами. Данилов и предположить не мог, что следующим «постояльцем» первой палаты станет не кто иной, как он сам.

Ресторан был оформлен в деревенском стиле. На стенах аляповатые пейзажи и декоративные снопики колосьев вперемежку с какими-то сухоцветами, должно быть призванными изображать луговые цветы, с потолка там и тут свисают связки лука и перца, в углу — потертое конское седло, ставшее уже непременным атрибутом любого уважающего себя заведения подобного рода. Данилов, иронизируя, называл подобные дизайны «клиническими пасторалями».

Место было выбрано по двум причинам. Из-за умопомрачительно вкусного, как утверждал Полянский, мяса по-купечески, приготовляемого в горшочках, и из-за соответствия московскому «золотому стандарту» — чистота, шаговая доступность от метро, умеренные цены. Когда-то в этот стандарт входили и вежливые расторопные официанты, но это было очень давно.

— Официанты вымерли как динозавры, остались одни халдеи, — не раз повторял Полянский, любящий не только обобщать, но и преувеличивать.

Полянский удивил с самого начала тем, что явился с опозданием на полчаса. Данилов как раз допивал вторую бутылочку газировки.

— Так ждал нашей встречи, что на час спутал время, — вместо извинения сказал он и пояснил: — Это я не злонамеренно опоздал на полчаса, а добросовестно пришел на полчаса раньше.

Данилову было все равно — злонамеренно или добросовестно. Он продолжал радоваться жизни. В том числе и тому, что видит друга.

— Ты похудел, Вова, — после обмена приветствиями настал черед обмена впечатлениями. — Но ничего — выглядишь моложе.

— Это я побрился. — Данилов машинально провел рукой по непривычно голым щекам. — И немного поиграл на скрипке, а музыка не только вдохновляет, но и омолаживает. Недаром почти все дирижеры, композиторы и прочие музыканты живут долго.

— Да, например Моцарт и Шопен.

— Моцарта отравил злодей Сальери, — напомнил Данилов. — А у Шопена смолоду был туберкулез. И то, что он дожил до сорока лет, уже большая заслуга. А ты вот все округляешься, скоро будешь как Колобок.

— Я скоро буду комком нервов, — скривился Полянский. — У нас на кафедре такое творится. Не то слияния ждем, не то реорганизации. Ох! Армагеддон, Содом и Гоморра! Впрочем, мне это все параллельно — я найду куда приткнуться, но ежедневно наблюдать это бурление дерьма очень тяжело.

— Крепись, — посочувствовал Данилов.

К столику подошел совсем юный официант.

Полянский раскрыл меню, сразу же заглянул в конец и спросил тоном пресыщенного знатока:

— Что, разве у вас нет токайского кьянти?

— Нет, — с приличествующим сожалением подтвердил официант.

— Мда… — помрачнел Полянский. — А виски «Кантритаун» есть?.. Тоже нет? Ну ладно, тогда принесите нам по салатику с креветками, только укроп в него крошить не надо, и по бутылке безалкогольного пива.